Светская дурь

Элтон Бен

– Не стоит оттачивать на мне свою эффектную риторику, коммандер. Я читал ваш сайт в Интернете.

– Тогда вы, конечно, согласитесь, сэр, что мы, полицейские, абсолютно не в состоянии выполнять то, что обещали делать под присягой, – защищать закон. Мы не в состоянии этого делать! Единственныеофицеры полиции, которые выигрывают в войне против наркотиков, – это продажные полицейские.

– У вас нет никаких доказательств!

– У меня есть доказательства в виде здравого смысла и человеческой

природы, сэр! Вся власть коррумпирована. Если история чему-нибудь нас и учит, то именно этому…

– Я не потерплю лекций в моем собственном кабинете, коммандер!

– Извините, сэр, но вся власть коррумпирована, и абсолютная власть коррумпирована абсолютно. Ничего не попишешь: возможность не соблюдать законы – это самое большее, что дает власть. Торжество закона – это основа основ цивилизованного общества, и все же закон попирается на каждой улице страны! Теневая экономика омывается триллионами фунтов легких денег, и просто безумие полагать, что это не оказывает разрушительного влияния на полицию. Мы вынуждены сидеть и наблюдать, как преступники, которых мы не в силах достать, богатеют день ото дня. Мы вынуждены сидеть и наблюдать, как оружие наводняет улицы и на них хозяйничают банды. Рано или поздно, если ваша сторона проигрывает войну, практичный человек присоединяется к победителям.

Наступила тишина. Начальник полиции не любил разглагольствований. С другой стороны, он был разумным человеком.

– Я буду защищать вас, пока смогу, коммандер, но, каковы бы ни были ваши личные убеждения, я бы вам посоветовал сдерживать свое красноречие перед народом. Если человек прав, это не означает, что он пользуется популярностью, и в вашем случае это как раз так и есть. Вы непопулярны, Леман. Ни в СМИ, ни в полиции. И те и другие – сильные враги.

Дом Леманов, Далстон

Когда коммандер Леман вышел из машины, из темноты показалась фигура. Леман почувствовал, что за ней следует еще один человек. Он знал, что, возможно, они пришли убить его. Окажись это правдой, эти мысли были бы последними. В голове вдруг возникли лица жены и дочери.

– Коммандер Леман? Он узнал голос.

– Сержант Арчер?

Повисла тишина. Фигура в тени не ожидала, что ее так быстро распознают.

– С чего вы это взяли?

– Потому что я слышал ваш голос несколько раз.

– Запись телефонных разговоров. Отвратительно. Незаконно.

– Возможно, вскоре у меня будет достаточно оснований, чтобы потребовать ордер на арест.

У него за спиной заговорила вторая фигура:

– И возможно, скоро твоя женушка получит возможность нарядиться в черное.

Коммандер Леман не обернулся.

– Можете убить меня, если хотите. Это сделать несложно. Но знайте вот что: всё, что я накопал, содержится в папке, которая спрятана у моего коллеги и предназначена начальнику полиции.

– Если бы у тебя были доказательства, ты бы их уже давно отослал.

–

Да, вы правы. Но если меня убьют, очевидно, начальник полиции проявит гораздо больший интерес к моим подозрениям и собранным мною косвенным доказательствам. Я написал письмо, в котором уточняется, кто именно может желать мне смерти. Ваше имя как раз в этом списке, сержант Арчер… И ваше тоже, сержант Шарп. – Сказав это, Леман обернулся.

– Мы не собираемся убивать тебя, Леман. Доносчики и стукачи вроде тебя не стоят пули. Но твоя жена может надеть траур и по другой причине. Да и ты тоже.

– Разве твоя женушка не рассказала тебе о телефонных звонках? В которых говорится о твоей дочери. О маленькой миленькой Анне. Сладенькой пятнадцатилеточке.

Коммандер Леман изо всех сил постарался, чтобы его ответ прозвучал так же убедительно, как и всё, что он сказал до этого.

– Если с членами моей семьи что-нибудь случится, я убью вас обоих.

– Ой-ой-ой! – ухмыльнулся Арчер. – Я сейчас в штаны наложу от страха. Спокойной ночи, коммандер Леман, и не забудь: безопасность малышки Анны в твоих руках.

Квартира Саманты, Ислингтон

Питеру Педжету в жизни не было так хорошо. Удивительно: даже постоянное, камнем лежащее в желудке чувство вины исчезло, и исчезло без предупреждения. Ему всё на свете было нипочем. Всё было прекрасно. И еще он испытывал глубокое потрясение от невероятных свойств воды.

– Поверить не могу, что прожил сорок три года на этой планете и не понимал воду до такой степени… Нет, в смысле, не чувствовалее. Ты понимаешь, о чем я, Саманта?

– Это прекрасно.

– Просто идеально, Сэмми, идеальный мир для идеальной вещи. Вода – само совершенство.

Ступни Сэмми лежали на плечах Питера Педжета, его собственные были под ее руками. Ванна на самом деле не была рассчитана на двух человек, и всё же для них она подходила идеально; казалось, она настолько естественно приняла нужную для их тел форму, словно была возведена вокруг них.

– Я люблю тебя, Сэмми, ты самый прекрасный на свете человек. Нет, я серьезно. Ты абсолютно, совершенно и изумительно прекрасна.

– И ты тоже, Питер. Ты так прекрасен. Я восторгаюсь тобой до восхищения – ты словно переродился и стал совершенством.

Наконец они вылезли из ванны и обтерли друг друга при свете многочисленных свечей. Полотенца на ощупь были словно вата. Линолеум, на котором они стояли, ласкал их ступни, твердый и восхитительно гладкий. Они нежно вытирали друг друга, кажется, целую вечность, вечность, проведенную в раю.

– У нас весь вечер впереди, прекрасная Сэмми, прекрасная, прекрасная, прекрасная Са-ман-та. – Он произнес каждый слог отдельно и чувственно, ощущая их вкус на языке, чувствуя их вес, их форму. Чувствуя прелесть ее имени. – В палате сегодня заседание допоздна. Анджела знает, что звонить не надо.