Свежая кровь
Шрифт:
У Марьям мелькнула мысль, что это — обычная просьба, или все-таки приказ? Но в любом случае не собиралась спорить. Тем более, что и сама была заинтересована в этом.
— Но… что я могу сделать?
— Думать. И… отвечать на мои вопросы о Каластане.
— Если смогу… Я там не живу уже больше семи лет, не забывай… А при чем здесь Кластан?
— Пока что не знаю. — Влад вздохнул. — Это и надо узнать… Но не забывай: тебя пытались убить, — ты же не думаешь, что это простое хулиганство, или взорвать хотели Родиона Петровича? — таким же способом, каким убили Злату. Ты веришь в такие совпадения? Я — нет. А… что между вами общего? Только то, что связано с Каластаном. То, что ты
Марьям покачала головой.
— Точно не сегодня. Что-то не могу уже думать…
— Да, понимаю тебя. И не настаиваю, чтобы прямо сейчас… Хватит сегодня думать!
Кажется, Марьям поняла это, как намек. Потому что встала с дивана, остановилась в дверях в соседнюю комнату, и одним движением сняла с себя платье, — одно из тех, лучших, которые носила дома для Влада, следуя традиции хасанийских женщин.
— Да, хватит думать!
Влад уже стоял рядом.
— Я сейчас думаю: как ты это делаешь?
— А я, — засмеялась она, — о том, как ты меня только что назвал!
— Как надо, так и назвал! — сказал он со смехом и объятиями.
13. Горы и песок.
Хорошо, когда ты — владелец бизнеса с должностью члена наблюдательного совета без конкретных обязанностей. Хорошо, если у тебя есть деньги. Если ты приезжаешь на работу, но непонятно, чем там занимаешься, — тебе никто слова не скажет. Если не приедешь вообще — тоже. В конце концов, его предшественник на этом посту, Искандер Талаев, вообще появлялся в Киеве раз или два в год, думал Влад. Сам он затеял реформу юридической службы компании частично, чтобы вообще не сидеть без дела, частично — из-за собственного перфекционизма, когда дело касалось этой работы. Но это можно было отложить. Пока не разберется с этими взрывами. В конце концов, речь шла о выживании. Марьям — точно, а возможно, и его самого. Сама она, возможно, не задумывалась о том, есть ли связь между попыткой ее ареста и подрывом гранаты. А вот Влад не мог об этом не думать. И в совпадения не верил.
Что бы все это значило? Он был бы менее удивлен, если бы такое произошло с ним. Да, бороться было бы труднее, — как там сказала Марьям, у него инстинкт борца? — но тогда бы ситуация была более логичной. Это у него — деньги… Но тут была связь и с убийством Златы. Так он считал, — но ее могли убить из-за денег. Однако эти деньги частично достались ему, но его не пытались убить. По крайней мере, пока.
Связь с Каластаном была очевидна, но тогда — мотив? У Златы деньги были, а у Марьям таких денег нет. Даже близко. Но для убийства одной и покушения на вторую использовано один способ, одинаковое оружие. Это точно не может быть совпадением, подумал Влад. Из этого нужно было исходить.
Он открыл электронную почту. Там ждал письмо от Дмитрия Ратникова. Читая его, Влад все шире раскрывал глаза.
История, на которую Вы натолкнулись, становится все интереснее. Пока что я не смог проверить всех женщин по всем базам. Но смог проверить их по линии миграционной службы, поскольку Вы привели пример одной, которая была гражданкой Украины. Оказалось, что она не одна. Из перечня, который Вы
Что это значит, Вам на месте, возможно, виднее.
Судя по всему, троим пришлось восстанавливать документы, в их числе и та же Инга Скоренко. Из этого я делаю вывод, что именно эти трое могли быть выданы из других стран. То есть, они не въезжали в Российскую Федерацию обычным образом. Но пока это — лишь предположение, буду его проверять, как и данные по всем остальным из этого списка.
Перечень тех, кто имел украинское гражданство, наряду с девичьими фамилиями, прилагаю.
С уважением,
Дмитрий Ратников.
Что ж, это, действительно, были впечатляющие новости… Они сегодня понадобятся.
— Все-таки решили вступать в дело, как потерпевший? — спросил следователь. Влад сидел в его кабинете в Аскольдовом переулке, машину снова пришлось бросить черт знает где, на большом расстоянии от места назначения. Это очень раздражало, пришлось приложить усилия, чтобы отвечать спокойно.
— Да. Решил вам немного помочь. — Соответствующие документы он уже подписал. Это было странно — требовать признания потерпевшим по делу об убийстве людей, которых при жизни не знал. Но это давало возможности по закону, в том числе — влиять на ход следствия… Однако пока Влад решил просто кое-что рассказать.
— Как это? — удивился Дорошенко.
— Я тут понемногу информацию собираю. Поскольку у меня теперь есть контакты на месте, в Каластане, где жила Злата… Давайте так. Вы эту информацию получить сами не сможете. Ни процессуально, ни как-то еще. Я вам хочу помочь. Но под протокол я скажу только: «мне стало известно».
— А это имеет отношение к делу? — спросил следователь. Голос его отдавал скептицизмом.
— Это вы сами решите… Но вот что я вам расскажу. Помните, я говорил, что муж Златы, Искандер Талаев, был по национальности хасанийцем? Это небольшой народ, коренной для Каластана… — Влад рассказал основные сведения о хасанийцах, а затем — о том, какие у них обычаи относительно подчинения воле старших, и о том, как заключаются браки.
— Я помню, вы говорили, хотя и не так подробно. Но при чем здесь это?
— А вот причем. Вы, наверное, помните, у меня сразу возник вопрос: а как же Злата, русская по воспитанию, хотя и наполовину украинка по крови, стала женой хасанийца?
— Да, вы говорили. Но причем здесь..?
— А вот причем. Я достаточно долго прожил в Хасанкале, пока решал вопрос с наследством. Общался с людьми. Видел нескольких женщин, явно русских, которые были женами хасанийцев. И все — из очень состоятельных семей.
— Ну и что? Если ваша сестра была такая не одна, тогда… что тут удивительного? — Следователь, как часто бывает, просто не хочет воспринимать новую информацию, новую версию. Ничего необычного. Надо будет убедить.
— Странно здесь то, как они там вообще оказались… Поэтому… я попросил собрать для меня некоторую информацию. И зацепился за одну историю, связанную с Украиной. — Он рассказал, как имя и дата рождения вывели его на Ингу Скоренко, которая теперь стала Ингой Халединовой. — Теперь я знаю, что это — один и тот же человек.