Свидание на небесах
Шрифт:
Но тетки были с деньгами, были его клиентками и платили щедро. И, конечно же, он не может и не должен отождествлять свои семейные неурядицы с чьими-то еще. Как там говорил классик: каждая несчастливая семья несчастлива по-своему? Точно! Его несчастье – это его несчастье. Оно и счастьем-то никогда, если разобраться, не было.
Он влез в шкаф, подивился тому, что пиджака от любимого презентабельного костюма нет, висели одни брюки. Надел их, надел в тон сорочку, галстук. И тогда только прошелся по вешалкам в поисках пиджака. Его не было. И в шкафу суки-жены
– Где мой пиджак?! – взревел Власов, повторив потом свой вопрос дюжину раз.
Жена не отзывалась, и ему пришлось выломать дверь. Но ее это не очень-то смутило. Она как красилась, так и продолжила.
– Где мой пиджак?! – Он взглянул на ее отвисший зад с брезгливостью.
– В химчистке, – спокойно ответила она, отвратительно вытаращив левый глаз, на котором снизу рисовала стрелку. – Ты заляпал его морковным соком в ресторане. Забыл?
Он вспомнил, вышел и попытался хлопнуть дверью, но она уже не вошла в притолоку, верхнюю петлю он вывернул основательно. И ничего! Пусть потопчется, вызовет плотника, тот починит.
Из подъезда он вылетел пробкой и сразу увяз в сугробе. Откапывать машину пришлось полчаса – и на встречу с переполошившейся мамашей четырнадцатилетней начинающей шалавы он, конечно же, опоздал. Ему пришлось извиняться, улыбаться и едва не приседать перед оскорбленной дамой. А ведь все это он выделывал без пиджака, в натянувшейся на животе рубашке.
Твою мать, а!!! Ну какого хрена она сдала пиджак без его ведома?!
Он, конечно, задним умом понимал, что в пиджаке с пятном выглядел бы не лучше, но раздражение на жену заглушило здравый смысл.
Даму он все же умаслил подробным отчетом о том, как, где и с кем проводит свободное от школы время ее чадо. К визиту двух других он уже немного пришел в себя. Правда, для этого пришлось выпить три чашки крепчайшего кофе и съесть упаковку лукового крекера, который обожал.
С дамами разобрался довольно быстро. Позвонил, куда звонить должен был еще час назад. Выслушал подробную информацию о Горелове, улизнувшем у него из-под носа. И, изрядно помесив по городским улицам грязный снег колесами автомобиля, уже менее чем через полчаса Власов звонил в его дверь.
Дом, в котором имел регистрацию и проживал господин Горелов, был стареньким, но ухоженным. Отремонтированный подъезд. Железная подъездная дверь. Какая-то сухая нервная тетка с журналом на первом этаже.
– Я тут и консьерж, и охранник, и уборщица, и сторож, – грозно оповестила она Власова, не желая пускать его дальше своего расшатанного стола. – Давай документ, говорю!
Власову очень не хотелось светить себя, но пришлось. Не ломать же двери еще и здесь!
– Коллеги, ага, – осталась довольна увиденным тетя Таня, так она представилась. – Юрка дома, можешь идти. Который день никуда не выходит.
– Чего так?
– Говорит, болен.
Тетя Таня корявым почерком записывала его данные в журнал посещений. Однако тут у них дело поставлено!
– Как же он говорит, если никуда не выходит? – усомнился Власов.
– Звонит мне на вахту, просит в магазин сбегать, – уточнила она. – Мне не трудно. Он платит за хлопоты. А что? Каждый зарабатывает, как может. Так ведь? Хочу предупредить: лифт не работает. Придется тебе, мил-человек, шлепать на шестой пешком.
Он кивнул и пошлепал. Задохнулся уже на третьем этаже. Пора, пора в спортзал! Хотя сейчас затевать не стоило – на горнолыжном спуске килограммы постарается сбросить. Нагрузки, адреналин опять же!
Эх, Верочки ему не хватает! Как бы поехала она с ним, а! И жизнь милее, и удовольствие круче. Она всегда, кстати, на него позитивно влияла. Не то что грымза, которая с утра ему все нервы вымотала.
На шестом этаже он уже не жалел, что его любимый пиджак от костюма оказался в химчистке. Спина и подмышки были мокрыми. Редеющие волосы сбились в прядки и облепили голову как спагетти, он ощущал это с болезненным неудовольствием. И понимал, что перед Гореловым предстанет совсем не таким, как в его занюханной адвокатской конторе. Там-то он был вальяжен, внушителен, солиден.
Власов остановился на площадке перед дверью. Достал носовой платок, отер лицо, шею, кое-как причесал волосы частой расческой – в портфеле всегда носил, памятуя о наметившемся облысении.
Позвонил в дверь и минут пять слушал продолжительные трели, теряющиеся где-то в недрах гореловского жилища.
– Юра! – заорал Власов, теряя терпение, и громко ударил в металлическую дверь кулаком. – Юра, я знаю, что ты дома! Мне тетя Таня сказала! Открывай, а то приду…
Что придет с полицией, он договорить не успел. Дверь распахнулась, и бледный до синевы Горелов возник на пороге.
– Тихо вы! – нервно дергая плечами, взмолился Юра. – У меня репутация порядочного человека, а вы орете на весь подъезд!
– А чего не открываешь? – Власов шагнул внутрь гореловской квартиры. – Я звоню, звоню… Так я пройду?
– Прошли уже, – Юра, облаченный в легкие светлые брюки и лимонного цвета футболку, кивнул на дверной проем, оформленный под арку. – Идите туда, я кофе сварю.
– Кофе – это хорошо. Это разговору помогает. Мне разуваться?
– Не надо, – крикнул из кухни Горелов, загремев посудой. – Проходите так.
Власов повесил пальто на рогатую вешалку, еще раз пригладил, теперь уже перед зеркалом, слипшуюся шевелюру, поморщился. Выглядел он так себе. Рубашка с мокрыми разводами под мышками. Лицо красное. Произведи внушительное впечатление, вызови на откровенный разговор, когда ощущения как после стометровки! С простым смертным тяжело, а тут юрист!
В гостевой комнате у Юрия Горелова было пустынно. Выкрашенные в персиковый цвет стены, паркетный пол, начищенный до блеска. Мягко светился напольный светильник, стилизованный под громадный букет сухих растений. Без звука работал телевизор на стене. Шторы в унылую клетку были задвинуты. На диване лежал пульт от телевизора и папка с какими-то документами. Все, больше в комнате ничего не было.