Свидание с привкусом разлуки

Звягинцев Александр Григорьевич

– Ну, где один труп, там вполне может случится и второй.

– Так-то так, – не стал спорить Филин. – О Гессе, кстати, ходят разные слухи. Говорят, он просто свихнулся.

– Или разыгрывает из себя сумасшедшего.

– Постараемся, это выяснить. Подготовь сообщение для Гектора. Но, Денис, наша с тобой главная задача – любой ценой не допустить срыва процесса… Золото, конечно, тоже не помешает, но первое дело – процесс. Надо подумать, как напрячь американцев так, чтобы они убрали отсюда всю эту эсэсовскую братию. Наши официальные просьбы не действуют, значит надо их как-то напугать. Подумай – как… Я улетаю на несколько дней, сначала в Берлин, потом в Москву. Вернусь, жду от тебя план оперативных действий. Думай, Денис, думай!

Постскриптум

Летом 1945 года Генерал Макдональд отправил в штаб-квартиру ВВС США в Европе список шести подземных заводов, на которые к тому моменту удалось проникнуть. На каждом из них до самого последнего дня войны выпускались авиационные двигатели и другое специальное оборудование для Люфтваффе.

Через несколько месяцев в «Предварительном донесении о подземных заводах и лабораториях Германии и Австрии», направленном в штаб ВВС США, констатировалось, что «выявлено большее количество немецких подземных заводов, чем предполагалось ранее». Подземные сооружения были обнаружены не только в Германии и Австрии, но и во Франции, Италии, Венгрии и Чехословакии. Далее в донесении говорилось: «Хотя немцы до марта 1944 года не занимались масштабным строительством подземных заводов, к концу войны им удалось запустить около ста сорока трех таких заводов». К этому можно прибавить еще 600 пещер и шахт, многие из которых были превращены в конвейеры и лаборатории по выпуску вооружения.

Глава XI

Швырнуть кошку в стаю голубей

Олаф и барон обедали. Все было как в прежние времена – тугая белая скатерть, раритетный сервиз из мейсенского фарфора, изготовленный и расписанный вручную почти два века назад, с известным во всем мире фирменным знаком – двумя скрещенными шпагами, тяжелое столовое серебро, старый вышколенный слуга, лично подающий блюда и подливающий вино в бокалы…

– Итак, день открытия все ближе, – начал серьезную часть разговора барон, когда закончили с первым блюдом. – Но, насколько мне известно, стороны никак не могут договориться по многим вопросам. Я слышал, главный американский обвинитель жаловался, что представления, привычки и образ мысли русских столь отличны от западных, что их бывает трудно понять даже с помощью хорошего переводчика.

– Да, разногласия есть, русские очень упрямы и стоят на своем. Однако… Я думаю, не стоит преувеличивать, они эти противоречия все-таки преодолеют.

– А если мы нарушим эту совместную идиллию? – улыбнулся барон.

– Как?

– Есть документы, которые способны взорвать весь этот суд. И мне обещали представить их копии.

– Кто? Люди из Тайного совета?

– Нет. Их предоставят одни наши американские друзья.

Олаф посмотрел на барона, словно не веря своим ушам.

– Американцы?

– Да-да. Ну, конечно не те, кто воюет с нами в процессе. А те кто против этого процесса…

– И они подтвердят их подлинность?

– Нет, разумеется, нет. Ты хочешь от них слишком многого. Они будут вообще в стороне. Это уже наше дело – швырнуть в стаю этих голубей кошку, как гласит старая немецкая пословица.

– Дохлую кошку?

– Живую! В том-то и дело, что живую, мой мальчик.

Олаф молча ждал, когда барон объяснится.

– Извини, мой мальчик, но пока я не могу сказать тебе, о чем конкретно идет речь. Всему свое время.

– Простите, господин барон, а чего добиваются эти ваши американские друзья? Почему они решили подставить русских?

– Ну, скажем так, они не верят, что с русскими возможен долгосрочный союз. И не хотят, чтобы русские набрали слишком большую силу.

– Понятно. Что требуется от меня?

– Нам надо придумать, как официально представить нашу «кошку» на процессе. Понимаешь, это должен быть не просто где-то всплывший документ. Нам надо попробовать сделать его официальным документом процесса – тогда эффект взрыва будет совсем иной, совсем другой разрушительной силы. Насколько я понимаю, американцы и англичане намерены играть в настоящий судебный процесс, значит, адвокат может потребовать огласить этот документ… И тогда… Тебе надо выяснить, кто из адвокатов решится на это?

– Это потребует особой решительности?

– Я думаю, да. Потому что русские будут в бешенстве. Сам понимаешь, в нынешней ситуации противостоять русским не так просто. Человек должен быть отчаянно смел или чудовищно тщеславен.

– Или получить хорошие деньги.

– Свое он получит.

– Он должен будет скрывать свои источники?

– Нет, зачем же, – усмехнулся барон. – Я думаю, он может сказать, что копия передана ему одним американским офицером, который занимался изучением документов рейха… Передана анонимно. Так сказать под покровом ночи. Пусть русские не забывают, на каком свете живут.

– Я знаю такого адвоката.

– Хорошо. Но не будем спешить. Присмотрись к нему повнимательнее.

– Выпив вина, барон окончательно пришел в благодушное расположение духа.

– А как там вообще обстановка в этом самом Дворце юстиции?

– Американцы называют его «офис». Там полно посторонних, зевак, журналистов, каких-то дельцов… Говорят, на открытие процесса приедет даже Марлен Дитрих.

– Да, американцы любят все превращать в шоу. Тем не менее, воевать с ними не надо было. Впрочем, с русскими тоже. Европы нам вполне хватило бы…

Олаф рассеянно кивает.

– Мне кажется, ты хочешь что-то сказать.

– Там рядом с Дворцом юстиции я видел Гюнтера…

Барон вопросительно поднял брови.

– Гюнтер Тилковски, мой друг по спецподразделению. Помните, они нас остановили в лесу?

– Разумеется, помню. Ну и в чем же дело?

– Он оказался в лагере, где содержат дивизию «Эдельвейс». Их возят трудиться на развалинах рядом с Дворцом. Некоторые работают даже внутри.

– И?

– Гюнтер не тот человек, чтобы просто так сидеть в лагере и разбирать кирпичи.

– Он что – фанатик, для которого самое большое счастье в жизни – орать «Хайль Гитлер»?

– Он профессионал. И как я понял, они готовятся совершить какую-то акцию во Дворце…

– Я знаю. Есть люди, которые хотят с помощью этих солдат провернуть какую-то операцию. Видимо, освободить несколько заключенных. Одного из этих людей ты видел у меня – это господин советник. И что – есть конкретная дата выступления?

– Насколько я понял, пока нет, но речь идет о днях.

– Ну что ж, пусть попробуют… В конце концов, их всегда можно использовать. И в случае успеха, и в случае неудачи.