Свидетель
Шрифт:
Матхурава знал, что девушка не проболтается. И даже если пожалуется кому-то, к ней не прислушаются: кто такая она - неприкасаемая нищенка, и он - уважаемый вайшья. Но внезапно мысль о том, что другой мужчина будет обладать этим сладостным телом, что какой-то презренный оборванец, а не он, благородный Матхурава, будет испивать ее нежность и питаться теплом юных губ, свела грудь мужчины и сбила дыхание.
«Если будет при мне, точно не проболтается», - решил торговец драгоценностями, вновь начиная дышать. «Все средства хороши, лишь бы они вели к цели», - учит царей и политиков мудрый Каутилья1.
Забыв о потерянном тюрбане, Матхурава пришпорил жеребца и быстро нагнал селянку. Она не успела ничего сообразить, а мужчина подхватил ее и усадил на коня. Девушка вяло сопротивлялась, но ювелир сжал ее руки с силой и зло бросил:
– Не смей противиться господину! Со мной поедешь.
– Он развернул коня и поскакал к лесу.
– Но я никому не скажу, - запричитала девушка, - клянусь вам именем Вишну!Отпустите меня, пожалуйста, умоляю вас! У меня четверо сестренок и маленький брат, у меня болен отец! Что станет с ними, если вы убьете меня, о господин?
– Я не стану тебя убивать. Только увезу из этой дыры.
– Но они умрут с голода! Они еще малы, и не заработают на кусок хлеба, а отец совсем плох, смилуйтесь, господин! Молю вас! Я никому не расскажу, никогда! Если решат, что я сбежала, старейшины жестоко осудят мою семью, устроят бойкот или побьют камнями. Сестры никогда не выйдут замуж, опозоренные, а брату не дадут достойную невесту. Сжальтесь над нами, о господин! У вас все есть, а мы бедные крестьяне. Я буду молиться за вас всю жизнь, приносить Вишну лучшие фрукты и цветы за ваше здоровье, только отпустите меня!
– Молчи, проклятая ачхут, не то я высеку тебя хлыстом. Я все равно не оставлю тебя здесь! Прими свою участь покорно, презренная.
– Но я же неприкасаемая, - попробовала последний довод Сона, омывая щеки слезами, - а вы благородный господин... Отпустите меня, боги простят вас...
– Если зайдешь по колено в грязь, уже не страшно войти в нее и по пояс, - буркнул Матхурава и прижал еще сильнее к себе рыдающую Сону.
Его кожи коснулся ее светло-каштановый локон, и запах, подобный легкому аромату жасмина, левзеи и сандала долетел до его ноздрей. Сквозь темноту злого умысла душа похитителя возликовала от мысли, что красавица теперь будет принадлежать только ему. И никому больше! Никогда!
Ювелир не слушал свое сердце. Его тонкий голос и не слышен был больше за звоном алчности и порока. Он, Матхурава, будет владеть красотой один, чего бы это ему ни стоило! Пусть придется скрывать ее ото всех - в его огромном доме найдется укромное место для девушки! Пусть гневаются боги и говорит совесть о плохой карме - он откупится, пожертвует на храм много рупий и возложит драгоценные жертвы на алтарь богов! Ведь никто добровольно не выбросит обратно в грязь найденный алмаз небесной чистоты и прозрачности. Никто не поделится бесценным черным бриллиантом. Особенно похищенным из чужой сокровищницы...
Ювелир скакал на коне так быстро, словно за ним послали вдогонку сотню воинов на слонах. Он забыл, что договорился встретиться со слугами у тринадцати метровой колонны2 царя Ашоки. Он не думал, что скажет охранникам у городских врат. Он не слышал причитаний и плача похищенной девушки, потому что страсть застила его разум. Ветер бил Матхураве в лицо, развевал кудрявые черные волосы. Наконец, деревянный частокол и белые башни показались в знойной дымке - ювелир выдохнул: Паталипутра - звезда великой Магатхи3!
* * *
Вместе с самолетом я провалилась в воздушную яму и очнулась. Будто не задремала на несколько минут, а перенеслась из другой реальности в эту. Легкий запах сандала витал в салоне. Я распахнула веки и тут же застыла под взглядом больших темных глаз. Валерий наклонился надо мной и смотрел с интересом:
– О, вы проснулись! Что такое Магатха?
– Я разговаривала во сне?
– опешила я, вжимаясь в спинку кресла, чтобы отдалиться хоть на сантиметр от него.
– Еще как!
– усмехнулся Валерий.
– Кого вы там собирались увозить? И из какой дыры?
Я не знала, что ответить, внезапно рассмотрев в темных прозрачных глазах, похожих на черный бриллиант, нечто болезненно знакомое.
– Кстати, рекомендую не разбрасываться конфиденциальными документами. Это ведь ваш экземпляр?
Валерий подал оброненный на ковровую дорожку лист договора и случайно коснулся моей кисти. Необъяснимое чувство лишило меня дара речи, позвоночник пронзило горячей волной, кожа покрылась мурашками.
Олигарх взглянул на меня, может, чуть дольше и чуть внимательнее, чем раньше, а затем пожал плечами:
– Ну, не хотите, не отвечайте. Только до суда придется отмереть.
1Каутилья - философ, автор «Учебника для царей», индийский «Макиавелли»
2Информационные колонны, рассказывающие о высших истинах и духовных изысканиях царя Ашоки, призванные развивать население.
3Магатха - государство, почти полностью занимающее территорию современной Индии, империя династии Маурьев
Глава 6. Дом торговца мечтами
Летели мы около двух часов, а это значило, что вряд ли меня ждет Байкал или Южная Африка... Судя по синим указателям с белыми надписями, нас занесло всего лишь в Подмосковье. И я восприняла это, как данность. Но на всякий случай отмечала за окном автомобиля раскрашенный осенними красками лес, пасмурные улицы, чуть более серые, чем в нашем южном городе; дома, радующие глаз благополучием и разнообразием архитектуры, людей в пальто и куртках, обилие автомобилей...
Мы снова проезжали лес: величавые, мрачноватые сосны и светлые просветы осыпанных золотом берез. По-европейски идеальный асфальт, опровергающий высказывание о российских дорогах, давал надежду и на отсутствие дураков.
Кованые ворота с вензелями пропустили наш кортеж. Дюжина охранников, больше похожих на спецназовцев, выстроилась по струнке, когда мы въезжали на территорию экспроприированной части соснового бора.
Скоро вдали показалось открытое пространство. Автомобили миновали стриженые конусообразные и круглые кусты чего-то вечнозеленого, обогнули ухоженный газон с мертвым мраморным фонтаном по центру и остановились перед светло-серым особняком на высоком фундаменте, облицованном диким камнем.