Свидетель
Шрифт:
Вечером горячую лаву воспоминаний прервал ненадолго добрейший Георгий Петрович. Я заверила его, что всё хорошо, и мне ничего не нужно. Он недоверчиво поджал губы и некоторое время спустя принес на подносе фрукты, йогурты, печенье и бутылку Боржоми. Впихнуть в себя мне ничего не удалось, заснуть тоже.
Доктор вернулся утром, застав меня на подоконнике, дрожащую и прижавшуюся лбом к стеклу. Георгий Петрович ужаснулся и бросился мерить давление и температуру.
– Варенька, дружочек, чего же вы меня не зовете?
– Всё в порядке.
– Не надо обманывать. Сердце болит, голова?
– Нет, просто слабость.
– Не удивительно, на градуснике едва до 35 дотянуло! Давление, как у едва живой...
Измотанная эмоциями и совестью, я выдавила нехотя:
– Просто бессонница. Не стоит беспокойства.
– Что за глупости, Варенька! Я смотрю, вы и не ели ничего.
– Не хочется.
– Позвольте, я помогу вам прилечь, - суетился Георгий Петрович.
– Не могу больше лежать. Тут хотя бы сосны... И сегодня солнце, - слабо улыбнулась я.
За раскрытыми дверьми мелькнула чья-то фигура. Доктор метнулся в коридор, и я услышала:
– Валера, вы тут главный. Надо что-то делать! Я вынужден настаивать на стационаре. Требуется полное, тщательное обследование. Ибо тут может быть и вегето-сосудистая дистония, и нервное истощение, и внутреннее кровоизлияние после травмы...
– Погодите, - перебил его баритон, от которого я вздрогнула.
В комнату вошел Валерий в обычном спортивном костюме, на плечах белое полотенце, волосы влажные - видимо, после бассейна. Мое уставшее сердце заколотилось, как заведенный с третьей попытки мотор. Язык прилип к нёбу.
– Доброе утро, - сказал он.
– Как самочувствие?
Я опустила ноги с подоконника и, робея, но не отводя от него жадного взгляда, сказала:
– Хорошее, - и начала медленно сползать по стенке под издевательское скандирование в моей голове «восхищенья не снесла, и к обедне у-мер-ла!».
Валерий успел подхватить меня на руки. Это прикосновение и близость его тела, наверное, свели бы меня с ума окончательно, если бы в огне видений, воспоминаний и стыда я не выгорела за эту ночь дотла.
– Какая холодная!
– вырвалось у него.
– Простите, - прошептала я, видя, наконец, его живые, черные с проблеском глаза близко-близко. И в этом было счастье, и в этом была боль, от которой я уже невыразимо устала.
– За что?
– удивился он.
«За ту жизнь», - подумала я, но вставила первое, что вертелось на языке:
– За то, что раздражаю вас.
– Что за ерунда?!
– ненатурально возмутился он и понес меня к кровати. Уложил, накрыл одеялом, сбитым и скомканным, а затем, наклонившись надо мной, признался: - Вы очень милая девушка, Варя. А у меня просто дурной характер. Это все скажут. И, признаюсь честно, я понятия не имею, как вести себя с такими воздушными созданиями, как вы. Не обижайтесь.
В его глазах не было злости и презрения, как у Валерия прежнего, не было страдания и укора, как у Соны. Поэтому облегчение и медовая слабость, будто у ребенка, успокоившегося после долгих слез, охватили меня и лишили последних сил. Веки начали тяжелеть.
– Не надо в больницу, я просто не могла заснуть, - с трудом разлепляя губы, проговорила я.
– А теперь, наверное, смогу. Посидите со мной еще минутку, если это не затруднит вас...
– Конечно, посижу, - он улыбнулся мне, как врач больной.
– А поспать вам надо. Не бойтесь ничего. И на газетные утки внимания не обращайте. Тут вы в безопасности. Сергей отправился к адвокату, а он у нас весьма крут. Георгий Петрович подежурит рядом и проконсультируется, с кем требуется. Да, доктор? Девушка просто перенервничала. Мы легко обойдемся без больницы.
От его слов и дежурной улыбки мне стало так светло и благостно, что я отпустила себя и почувствовала, что улетаю в сон, подхваченная им, словно березовый лист солнечным ветром. Из последних сил я размежила веки и где-то на границе забытья пробормотала:
– Я люблю вас...
1Традиционное индийское украшение-талисман
Глава 8. Искупление. Пункт первый
Это было блаженством - не видеть ничего и не думать, а просто провалиться в пустоту, позволив разуму замолчать.
И пока я спала, в сверкающем стеклами и пластиком центральном офисе «Дримсети», на Литейном, Сергей выдерживал натиск щеголеватого следователя с забавной фамилией Мидоря, откомандированного из Ростова-на-Дону.
– Видите ли, Артем...хм... Дмитрич, господин Черкасов с представителями правоохранительных органов принципиально не встречается. Это моя работа, - сказал Сергей.
– Изложите суть проблемы, и, думаю, мы сами разберемся.
– Давайте попробуем, - елейно улыбнулся Мидоря.
– Согласно имеющимся у меня сведениям, вы и господин Черкасов были последними, кто видел Варвару Невскую... живой.
– Любопытно. О какой Варваре речь? Неужто правнучка великого полководца потерялась?
– Об этой, - следователь выложил на стол фотографии.
– Я уже пообщался с сопровождавшей тогда вас Еленой Гриннер. Она подтвердила, что девушка подходила к Черкасову в холле ростовского клуба «Реальная любовь» и просила о помощи. Так?
Сергей почесал подбородок, изображая задумчивость. Выдержал паузу и якобы просветлел:
– Что-то припоминаю. Девушка была, странная немного. Попросила нас вывести ее из клуба.
– Почему вас? Знакомая?
– Да нет. В первый раз видели. Точнее, по словам Черкасова, она уже просила его провести в ВИП-ложу чуть раньше, он еще возмутился, что девчонка из таких, кому один раз поможешь, потом не отстанут.
– Но вы все-таки вывели ее из клуба?
Сергей осклабился:
– Ну да. Кто откажет симпатичной девушке, которая просит спасти ее от бритоголового укурка?
– Ясно, - кивнул Мидоря, - а потом?
– Спустились по лестнице, прошли на парковку, она поблагодарила и юркнула в кусты на другой стороне улицы. Говорила что-то про подругу. Наверняка та и видела ее последней. Хотя, может, и укурок догнал... Если так, жаль девчонку.