Свинцовые ливни
Шрифт:
Следов, разумеется, тоже не осталось – какие могут быть следы на бетоне?
Разве что на той стороне… Если мотоциклисты каким-то образом всё же спустились вниз и перебрались через болото, то следы грязных колёс просто обязаны остаться. Но отсюда их не разглядеть, расстояние приличное, метров тридцать. И не перебраться через болото никак. Всё, что Виктор может сделать – это дождаться утра, вернуться со знакомым водителем в Грин, явиться в участок,
Одно дело – проверять бредни чокнутой старухи в одиночку. И совсем другое – докладывать о них Штольцу или посвящать в детали незнакомых коллег из Южного сектора.
– Проклятые Стражи, – проворчал Виктор. – Мёртвая вода… Вот прицепилось-то, зараза!
Он огляделся вокруг.
Пусто. Даже пацанва не лазит – хотя в его детство местечко было популярным. Те, у кого не было денег на анимационные залы – а деньги в Милке в принципе водились мало у кого, – любили играть здесь. «Мёртвая вода» пугала, и в то же время манила.
Пугала – передаваемым из уст в уста рассказом о том, как два пацана недавно потонули вот на этом самом месте. Манила – стремлением продемонстрировать собственную лихость и доказать, что ты не такой дурак, чтобы верить мамкиным страшилкам. Самым шиком считалось перебраться через болото ночью.
Виктор однажды перебрался. На ту сторону – без потерь, а обратно, не удержавшись на скользком камне, по пояс макнулся в грязную воду. Штаны он кое-как отряхнул, но высохнуть до возращения домой они, конечно, не успели. И надо ж ему было, украдкой пробравшись в квартиру, наткнуться на отца – которому показалось, что забыл с вечера поставить будильник.
Сказка «споткнулся, упал в лужу» не проканала. Если мать Виктору время от времени ещё удавалось одурачить, то с отцом такое не прокатывало, тот сам пацаном был. Мигом догадался, в какую «лужу» свалился отпрыск. Задница у Виктора тогда горела так, что в школе на следующий день изъёрзался, сидя на стуле.
Через неделю была вспышка. Ещё через пять дней отец умер. Мама пережила его всего на сутки…
Виктор встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Надо же. А ведь, казалось, что всё позабыл.
Он снова огляделся вокруг. Никого. Видимо, «пройдоха Крус», рассказывая о том, что порядки теперь стали
Ладно. Он ведь, на самом деле, всё уже решил. А сейчас просто зачем-то тянет время.
Виктор уселся на ближайший бетонный обломок, ощетинившийся прутьями ржавой арматуры, разулся. Кроссовки убрал в рюкзак, джинсы закатал до колена. И принялся спускаться в овраг.
Святые Стражи, ну и грязь… В детстве вода, кажется, была не такой грязной. Ну, или тогдашнего Вика это не смущало.
Виктор внимательно осматривался. Где-то здесь должен быть приметный обломок плиты: устойчивый, почти квадратный, частично скрытый водой. В детстве он казался огромным, они забирались на эту плиту втроём, а то и вчетвером. Он точно никуда не мог деться…
Да. Вот.
Плита лежала у самой опоры бывшего моста. Ну… не огромная, конечно, и затопило её за эти годы здорово. Просела, видимо, и ещё больше ушла под воду. Или воды в болоте прибавилось… Неважно. Плита – не памятник беззаботному детству, к которому он пришёл поностальгировать. Это – ориентир.
Секрет «мёртвой воды» передавался таинственным шепотом, всем подряд его не разглашали. Только избранным – в числе которых однажды оказался Седой, смелостью и бесшабашностью заслужив такую честь.
Овраг можно перейти, почти не намокнув. Там, под водой – бетонные обломки, удачно расположившиеся недалеко друг от друга, на расстоянии чуть больше шага. Если знать, где они лежат, то, перескакивая с одного на другой, можно оказаться на той стороне, лишь совсем чуть-чуть замочив ноги. В детстве они скакали, почти не приглядываясь, ходили легенды об «одном пацане», который сумел перейти болото с завязанными глазами.
Сейчас Виктор вспомнить точное расположение обломков, конечно, не мог. А под грязной водой они были не видны. Но это ведь не значит, что исчезли! Ещё перед тем, как спуститься в овраг, Виктор выкопал из ближайшей кучи мусора обломок арматурного прута длиной около метра. И теперь, встав на край квадратной плиты, погружал прут в воду – до тех пор, пока не наткнулся на первый обломок.
Конец ознакомительного фрагмента.