Свинцовые ливни
Шрифт:
– Спасены будем.
Женщина добродушно кивнула.
Глава 10
Локация: Белый Округ, Западный сектор.
Храмовая площадь
Храм Одиннадцати Стражей.
Когда Виктор узнал, как появились Одиннадцать, он долго истерически ржал.
Одиннадцать процентов – людей, которых не трогает вирус.
Основателем новой религии принято было считать Святого Виктора. Набожная госпожа Ковальски назвала единственного сына в
Сведения о житие Святого Виктора в цветных округах и Милке полярно разнились. Если в Милке этого человека, умершего тридцать шесть лет назад, почитали за святого, то статья в учебнике Академии Эс-Ди выдавала сухую, короткую справку.
Родился в округе Тин – пятом и самом дальнем округе Мегаполиса, лежащим за границей Милка. Нигде и ничему не учился – единственное, чему можно научиться в Тине, это не помереть с голоду. Небесталанный художник, перебивающийся случайными заработками. Наркоман, мошенник. И создатель символа Одиннадцати – изображения Стражей.
Фигура, занёсшая меч над наклонной чертой. Под чертой – жуткая тварь, выползающая из лежащей на боку восьмерки-бесконечности. Стражи побеждают бесконечность перерождений вируса.
С тем, что символ, в детстве вызывавший восторг и благоговение, является всего лишь стилизованным изображением знака %, Виктору удалось смириться далеко не сразу. Сейчас, став взрослым, психологам интерната он от души сочувствовал. И изо всех сил пытался сопротивляться тёплой, против воли захлестывающей всё его существо, волне, поднимающейся из каких-то давних, казавшихся давно затопленными, глубин. Он не был на этой площади двенадцать лет – но, оказывается, помнил всё.
Восторг, который охватывал его при приближении к Храму. Желание поскорее оказаться рядом с ним.
Виктор вдруг понял, что идёт по улице, которой ходил в детстве. Понял, что узнаёт всё вокруг – приметные дома, переулки, лавки торговцев. Вот сейчас, за этим поворотом… Сейчас.
– Ой, прости! Храни тебя Одиннадцать. – Девушка, торопясь, на бегу задела его плечом.
Невысокая, стройная, лица под сбившимся набок капюшоном не разглядеть – только выбиваются наружу длинные золотистые пряди волос. Строгое коричневое платье, поверх него черная накидка – без рукавов, но с капюшоном, так всегда одевались женщины, служащие Одиннадцати. Девушка обогнала Виктора, добежала до Храма и, торопливо выставив перед собой на пороге руку наискось, юркнула внутрь.
– Спасены будем, – буркнул ей вслед Виктор.
Поправил соскользнувший с плеча рюкзак.
Огляделся. И вдруг понял, что Храм, в детстве казавшийся огромным и величественным, сейчас выглядит именно тем, чем является. Старой, съежившейся и покосившейся от времени постройкой, которой наспех проведённый косметический ремонт скорее навредил, чем помог. Храм для чего-то покрасили – и выглядело это так, будто строгая пожилая дама вдруг густо подвела глаза, ярко накрасила губы и нарумянила впалые щёки.
А площадь возле Храма осталась неизменной. Те же лотки, торгующие напитками и незамысловатыми лакомствами, те же попрошайки и воришки, шарящие по карманам зевак, тот же ряд кабаков и увеселительных заведений на другой стороне площади. Те же бродячие проповедники, призывающие людей обрести новую жизнь.
И – Красавица Эльза. Она стояла там, где привык видеть её Виктор, когда был мальчишкой. Как будто старуха все эти годы никуда не уходила. Как будто только его и ждала.
Чёрное кружевное платье, чёрная шаль. Яркие дешёвые бусы – их, кажется, прибавилось, – костлявые руки, морщинистая шея и молодое девичье лицо.
Красавица Эльза стояла у входа в Храм, перед чашкой для подаяний. Виктор, не видя издали, готов был поклясться, что и чашка та же самая – из жаропрочного пластика, с яркой картинкой на дне, обычно такие ставят на стол маленьким детям.
Эльза то замирала неподвижно, то вдруг начинала приплясывать и кружиться на месте, разведя руки в стороны. Концы шали при этом взмывали вверх, и старуха становилась похожей на усталую, измождённую бабочку.
Выходящие из храма люди бросали в чашку монеты, изредка – купюры. Виктор нащупал в кармане джинсов специально приготовленную мелочь. Приблизился к старухе.
– Эй, Красавица, – окликнули вдруг Эльзу из-за его плеча. – А ну, расскажи ещё про Проклятых Стражей!
Виктор оглянулся. Два парня, приблизительно его возраста. Судя по одежде и повадкам – не из тех, кто зарабатывает на жизнь честным трудом. От парней крепко разило спиртным – то ли с ночи не просыхают, то ли уже успели поправиться после вчерашнего.
Виктор насторожился. Эту породу он хорошо знал. Сейчас парни благодушны, однако настроение может измениться в любой момент. И в этом случае они не будут даже придумывать повод для того, чтобы прицепиться к стоящему рядом. «Мы тебя не знаем!» – в общем-то, вполне достаточно. Но пока парни Виктора не замечали.
– Что там с Проклятыми? – повторил вопрос парень. Подошёл к Эльзе, которая, покружившись, снова застыла на месте, подёргал за рукав. – Повтори, что ты тут орала? Куда там они взлетели?
Эльза смотрела на парня, но, кажется, не слышала. Или не понимала. Она, с неожиданной силой, вырвала рукав из его пальцев и снова закружилась на месте.
– Проклятые Стражи, – донёсся до Виктора её на удивление ясный, мелодичный голос.
Мёртвая вода,
Вышли ниоткуда,
Исчезли в никуда…
– Хорош топтаться! – парень, видимо, начал терять терпение. Схватил старуху за плечо. – Я тебя спрашиваю! Ты в натуре видала, что вчера в Нейтрале было?
Эльза задёргалась, пытаясь высвободиться. Снова забормотала, глядя в лицо парню:
– Проклятые стражи, мёртвая вода…
– Отстань от неё!
Из церкви выбежала девушка. Кажется, та самая, что нечаянно толкнула Виктора. Бросилась к Эльзе.