Свинцовые ливни
Шрифт:
Хозяин снова улыбнулся:
– Помилуйте, молодой человек. У меня тут всё-таки не Эс-Ди. Первый уровень контроля документы Бероева прошли – он подготовился к своей, так сказать, миссии достаточно серьезно. А копать глубже у нас до сих пор было не принято. Хотя сейчас я, разумеется, уже задумался о том, чтобы усилить контроль.
– Я могу осмотреть полигон и помещение, где убили Бероева? – Виктор поднялся.
Хозяин полигона кивнул:
– Осматривайте. От души надеюсь, что после осмотра вы уберёте ваше ограждение. Время – деньги, знаете ли.
– Знаю. Но гарантий дать не могу.
Виктор
«Новинки автопрома», как же!
Нет, есть, конечно, вероятность, что время от времени тут действительно что-то испытывают, существует. Но в то, что это – единственное назначение полигона, Виктор не верил.
Слишком уж лощёным выглядел хозяин. Слишком дорого был одет, слишком снисходительно-уверенно себя вёл. Виктор отчего-то был уверен, что банковский счет этого человека давно превысил шестизначное число. На доходах от сдачи территории под испытания столько не заработаешь.
Одним Стражам известно, что тут на самом деле происходит, – думал Виктор, шагая вслед за сопровождающим, которого приставил к нему хозяин, мимо гигантской бетонной петли и таких же гигантских трамплинов.
Гонки с тотализатором, размеры ставок в которых он себе и представить не сможет? Скорее всего. Хозяин полигона откровенничать точно не будет. И он не из тех людей, кого можно допросить с пристрастием. На вопрос, для кого предназначены расположенные амфитеатром трибуны в дальнем конце полигона – по прикидкам Виктора, они могли бы вместить добрую сотню человек, – старик только улыбнулся, всё так же безмятежно.
«Для приёмных комиссий, наблюдающих за испытаниями, конечно же».
«Эти комиссии столь многочисленны?» – попробовал съязвить Виктор.
«О, по-разному. Бывает, что весьма многочисленны. А мы должны быть готовы принять любое количество наблюдателей. Места оборудовали с запасом».
И опять лыбится. И ведь не скажешь гаду ничего…
– Подсобное помещение – вон там, – голос сопровождающего заставил Виктора встряхнуться. – Пойдёте туда, или вам здесь что-то нужно?
Виктор помедлил. Но придумать, что ему может понадобиться на полигоне, не сумел.
– Идёмте.
Сопровождающий, жестом пригласив Виктора следовать за собой, зашагал к небольшому ангару у ограды.
Площадка перед ангаром была огорожена переносными столбиками с полосатыми лентами, дверь опечатана.
Виктор отодвинул столбик, к двери приложил руку с браслетом. Магнитная полоска, украшенная голографическими значками Эс-Ди, с тихим шелестом свернулась. Виктор убрал её в карман и толкнул дверь.
Свет в ангаре включился автоматически. Помещение было небольшим, лишенным окон, метра два на три. С правой стороны выстроились двумя рядами пять куполообразных, похожих на перевёрнутые чашки, машин-уборщиков.
– Шестую машину ваши забрали на экспертизу, – пояснил сопровождающий. – То, что от неё осталось.
Виктор кивнул.
У левой стены ангара стояли небольшой стол и кресло оператора. Тело Бероева убрали, остался только контур на полу, нанесенный светящимся маркером.
Фото с места происшествия Виктор
Сейчас кровь высохла, пятно на полу побурело. Кресло подняли. В спинке Виктор насчитал пять пулевых отверстий. Изуродованной пулями панели тубуса, которую он видел на фотографиях, тоже не было, должно быть, увезли на экспертизу вместе с уборочной машинкой. А вот заляпанные кровью стены никуда не делись.
За два года службы Виктору доводилось видеть подобное только на фото из архивов. В цветных округах преступления такого рода давно отошли в прошлое, остались в Тяжёлых временах. Рядовые задачи, которыми занимались эсдики сейчас, в большинстве своем касались нарушений правил Инструкции. Случалось это обычно в конце рабочей недели и было связано с чрезмерным увлечением некоторых несознательных граждан алкоголем.
Доводилось, конечно, сталкиваться и с убийствами – например, два месяца назад некий вполне законопослушный гражданин, в чьём послужном списке последний случай нарушения параграфов Инструкции был зафиксирован еще в школьном возрасте, пришел домой и утопил в ванной жену. Он давно любил другую женщину и не знал, как сказать об этом той, с которой жил. А полгода назад внучка нашпиговала ядом бабушкины таблетки от давления. Бабушке не нравился жених внучки и она пригрозила, что исключит девушку из завещания. Внучка решила сработать на опережение… Такие вещи случались.
Но – расстрел? Из пулевого оружия?
Такое могло произойти в Милке. В Тине. В округах, которые отсюда казались другим миром… Но не здесь. Не в этом оазисе благополучия.
Ещё и поэтому Виктор был уверен, что, хотя формально преступление находится в юрисдикции их участка, им давно заинтересовались люди с гораздо более высоким рангом. Те, кто знает, например, как в стерильный, благополучный Грин вообще могло попасть огнестрельное оружие…
Перед глазами вдруг отчётливо встала картина того, что здесь произошло.
Бероев сидел за столом. Вот за этим, вот в этом кресле. На голове – шлем дополненной реальности, глаза полуприкрыты, оператор вообще не здесь. И вдруг на пороге – убийца. Заходит, встаёт напротив стола, произносит эти слова о свинцовых ливнях. Поднимает пистолет, и…
Нет. Что-то не складывается.
Виктор встал напротив стола – туда, где, по его прикидкам, должен был стоять убийца. Вынул из кобуры под мышкой шокер. Прицелился – краем глаза заметив, как сопровождавший попятился к двери.
Нет.
Если бы убийца стрелял из этого положения, пули прошли бы выше. Нужно запросить баллистическую экспертизу. Формальность – да и Проклятые с тем, что это лишь формальность! Если Штольц для чего-то делает вид, что ведёт настоящее расследование, то почему бы и ему, Ковальски, не заняться тем же самым. И не заставить работать смежников…
Виктор почувствовал вдруг, что ощущает давний, полузабытый подъём. Тот, с которым заканчивал когда-то Академию, с которым пришёл работать в участок. Тот, что в последние месяцы казался навсегда похороненным под бесконечной ежедневной рутиной, описями разбитых в барах бокалов и вытоптанных на клумбах цветов…