Свинцовый хеппи-энд
Шрифт:
Валерий Иванович, по кличке Учитель, совершенно напрасно сказал в машине, что похищенная ими с улицы Юлдуз молодая женщина находится не в себе. Он сказал это, после того как она назвала его другим, неизвестным никому из присутствующих именем. Она не ошиблась - он не был никаким Валерием Ивановичем, а являлся собственной персоной бывшим директором Землянского детского дома, а впоследствии депутатом Верховного Совета и Государственной Думы Павлом Дорофеевичем Кузьмичевым. В еще более далеком прошлом он был смоленским уголовником Болеславом Шмыгло. Он не ожидал, что женщина, о которой говорили, что она потеряла память, так быстро да еще в полутьме узнает его. Это вызвало у него чувство досады и озлобленности - крутым сообщникам знать
Но никто на слова женщины никак не отреагировал, по крайней мере внешне. Эти люди умели держать себя в руках.
Своему компаньону Крутому он доверял полностью. Особенно пока совпадали их материальные интересы. Знал он о подельнике очень мало, так же, впрочем, как и Крутой о нем. Знал, что настоящее его имя Николай, что ему около тридцати лет, что родом он откуда-то из-под Воронежа, что за его спиной несколько ходок в зону, что он совершеннейший отморозок, не признающий ничего, кроме своей личной выгоды. Проникся он доверием и к недавно приобретенному Якову Кандыбе. В этом человеке абсолютно не было ничего человеческого. Это был какой-то робот, бесстрастный, не ощущающий даже чувства элементарной брезгливости, способный на все - перерезать горло, сжечь живьем, не говоря уже о том, чтобы нажать курок. Все это у него сочеталось с трезвым расчетом. Самым главным грехом он считал глупость, а главной целью жизни - совершать преступления и не попадаться.
Пожалуй, лишь Султан Гараев вызывал у Кузьмичева некоторое опасение. Но тут уж ничего не поделаешь, без него пускаться в такую экспедицию было просто невозможно.
У этого человека, казалось, были связи на всем земном шаре. И уж тем более в Турции, где полно было выходцев с Кавказа. Именно к одному его знакомому, бывшему полевому командиру по имени Али, они и повезли похищенную женщину. Жил Али несколько западнее Стамбула, и не успела их начать искать вся полиция Турции, как они, бросив свой желтый автомобиль и пересев на другой, благополучно добрались до дома Али. Дом стоял вдалеке от оживленных трасс и крупных городов, что было им только на руку.
Еще в машине они вкололи пленнице изрядную долю снотворного, и больше она не докучала им расспросами, догадками и обвинениями. И слава богу. Им было нужно одно - выкачать из магната Раевского как можно больше денег. Как это сделать, они пока не знали, радовались тому, что первая часть их плана осуществилась на редкость удачно.
Чуть было не осложнил дело неизвестно откуда появившийся весьма агрессивно настроенный лысоватый человек лет сорока пяти, но меткие выстрелы Крутого сначала в сердце, а затем контрольный в голову мгновенно поставили все на свои места. До того были с такой же скоростью и оперативностью ликвидированы и Ираклий, и его телохранитель. Все было сделано до предела четко и профессионально. Один Гараев не принимал участия в разборке, сидя за рулем машины с тонированными стеклами.
Мысль о том, чтобы ликвидировать самого Султана Гараева, постоянно точила Кузьмичева. От Султана можно было ожидать чего угодно. Кузьмичев видел, что убийство двух кавказцев Гараеву было не по душе, но, вдохновленный грядущей наживой, он закрыл свой рот на замочек. И вообще избавиться от него пока было совершенно невозможно, даже сама эта идея была абсурдной. Без него они бы не сделали по Турции ни шагу, их схватили бы максимум через полчаса.
Кузьмичев, разумеется, понятия не имел о том, что уже через несколько часов после убийства Ираклия и похищения Марины на улице Юлдуз в сопровождении вооруженных охранников и кучи полицейских появится собственной персоной Владимир Алексеевич Раевский. Однако то, что в связи с убийством пожилого грузина Ираклия, проживающего в престижном районе Стамбула, поднимется большой шум, он понимал прекрасно. Да и внезапное появление у дома русского мужчины тоже, на его взгляд, было не случайным. Так что им надо было быть осторожными до предела.
Хозяин
Али вел с гостями неторопливую беседу о том, о сем, о погоде, о международном положении, но о цели их появления в его доме не говорил ни слова. И это было гостям по душе. В доме Али даже Кандыба почувствовал себя настолько спокойно, что, зайдя в ванную, снял парик, накладные усы и брови и снова стал самим собой - лысым, безбровым чудовищем. На появление его в другом облике Али также никак не отреагировал, словно вся эта метаморфоза была чем-то само собой разумеющимся. Одна из жен слегка было приоткрыла рот, увидев вместо волосатого и усатого человека настоящего Фантомаса, но Али нахмурил сросшиеся брови, и жена тут же закрыла рот.
– Хорошая тут погода в сентябре, правда?
– улыбался белыми зубами Али, обращаясь к гостям, активно налегавшим на обильные угощения. Ведь они, находясь в засаде, не ели почти целый день, а шел уже одиннадцатый час вечера.
– Изумительная погода, - согласился Кузьмичев.
– Очень хорошая страна Турция, - заметил Али.
– Прекрасная страна, - снова согласился Павел Дорофеевич.
– И дом у вас очень хороший, и хозяин вы радушный и предупредительный.
– Мы всегда рады добрым гостям, - улыбнулся Али.
– Кушайте, пожалуйста, не стесняйтесь. Все это для вас. Еще два часа назад я зарезал барашка, и из него сейчас готовятся горячие блюда - шурпа, жаркое, плов...
– Ну зачем было так обременять себя?
– продолжал поддерживать дипломатическую беседу Кузьмичев, припомнив опыт многочисленных встреч, бесед и консультаций, когда он был депутатом всевозможных Советов и Дум.
– Мы могли бы вполне ограничиться и одним горячим блюдом.
– У нас так не положено, - строго заметил Али.
– Для почетных гостей готовится несколько горячих блюд.
Султан Гараев в этот вечер был мрачен и немногословен. Кузьмичев видел, что убийство Ираклия и его телохранителя шокировало его. В принципе ликвидировать Ираклия надо было только в самом крайнем случае, так по крайней мере было сказано' Гараеву. Сам же Кузьмичев сказал Кандыбе и Крутому, что убить Ираклия надо обязательно, пусть даже он и не окажет вообще никакого сопротивления.
Особенно же насторожился Гараев, когда похищенная женщина назвала Учителя Павлом Дорофеевичем Кузьмичевым. Ни Крутому, ни Кандыбе это имя, во всей вероятности, ничего не говорило, по крайней мере они никак на него не отреагировали.
Гараев же был человеком достаточно компетентным в некоторых вопросах, и произнесенное женщиной имя навело его на некоторые любопытные размышления. И все же главной причиной подавленного настроения Султана являлось, безусловно, другое - его мучила совесть за то, что он причиняет зло дочери своего спасителя Раевского. Ведь дальнейший план обмена денег на дочь еще не был разработан. И тут могли появиться очень даже зловещие нюансы, уж это Султану было известно лучше, чем кому бы то ни было.
Кузьмичев, Кандыба и Крутой вели обособленный образ жизни, об их отсутствии знали только их же подельники Чума, Юрец и Прохор. С Султаном Гараевым все обстояло иначе. Он постоянно был на виду и не мог долго отсутствовать, не вызвав у своего окружения подозрений. И чтобы иметь алиби, Султан уже на другой день должен был отправиться в Москву, поручив опеку гостей гостеприимному и надежному другу Али.
В Стамбул они прибыли через Тбилиси по поддельным паспортам, таким же образом на другой день должен был уехать и Гараев. Трое остальных участников дела и пленница должны были пробыть в доме Али неопределенное время.