Свинцовый шторм
Шрифт:
– Ну, – уклончиво протянул подполковник, – это уж как получится…
– Не врешь – это хорошо, уважаю, – пахан вдруг залился почти беззвучным смехом, но тут же резко оборвал веселье и сказал: – Да делай, что хочешь, – в случае чего, плевать я на них хотел. Даже здорово будет, если ты сдашь полиции или еще кому пару гнезд этих придурков.
– Вот то, что полиции я сдавать никого не буду, могу тебе, уважаемый Ахмед, обещать твердо. Я всего лишь хочу написать книгу, на которой можно будет хорошо заработать.
– Хорошо. Как думаешь добираться до Алулу? – деловым тоном спросил Ахмед.
– Пока не думал… Может быть, морем. Ходят же у вас какие-нибудь каботажные суда…
– О'кей, я помогу тебе. Тут, в Бербере, есть большой аэродром – его еще русские строили много лет назад. Там же базируются несколько частных крохотных авиакомпаний. Если есть чем заплатить, то можно договориться, чтобы тебя на вертолете добросили до самого Алулу.
– Замечательно, уважаемый Ахмед! – Орехов благодарно поклонился, прикладывая правую руку к сердцу. – Сколько я должен за помощь лично вам?
Бандит тяжко задумался, вскинул глаза к потолку и начал что-то прикидывать, шевеля губами и загибая смуглые пальцы. Потом с хитрецой перевел взгляд на подполковника и огласил итог своих подсчетов:
– Много. Ты пообедаешь со мной, выпьешь чая и расскажешь мне о своей службе. Потом дашь немного денег тем двум придуркам, что привели тебя ко мне – так, на банку-другую пива, а потом я прикажу отвезти тебя в аэропорт…
Около часа Ахмед на правах хозяина потчевал Орехова местными бесхитростными блюдами и традиционным чаем с молоком. Подполковник, молока не переносивший вообще, мужественно допил первую чашку, а вторую уж попросил налить без всяких добавок. Хозяин понимающе усмехнулся и гостя, в свою очередь, тоже уважил – налил в чашку черного.
Неспешно попивая чаек и покуривая, мужчины вели степенную беседу: Ахмед время от времени задавал наводящие вопросы, а Орехов вдохновенно рассказывал о своих реальных и мнимых подвигах, стараясь больно уж не завираться. Ахмед слушал, кивал и подливал гостю чайку, ничем не выражая своего отношения к повествованию разговорчивого наемника. Лишь перед расставанием сомалиец печально вздохнул и с улыбкой произнес:
– Мне плевать, кто ты там на самом деле, белый, но рассказываешь ты скверно. Может быть, пишешь ты и лучше, но, имей в виду, любой мало-мальски здравомыслящий человек сразу заподозрит в тебе человека из спецслужб или что-то в этом роде. И тебя действительно могут сразу прирезать. Так что ты хорошо подумай еще раз – надо ли тебе туда соваться… Все, прощай, мсье Лурье. Сейчас мой человек отвезет тебя в отель, а потом и на аэродром. И еще… На всякий случай запомни мой номер телефона – вдруг пригодится. Чем смогу – помогу…
Через сорок минут Орехов уже подъезжал к огромному аэродрому с длиннющей взлетно-посадочной полосой, а еще через два часа забрался в темное, остро пахнущее керосином и еще какой-то гадостью нутро старого, облезлого вертолета неопределенной национальности и вылетел на восток. Туда, где на самом острие Африканского Рога примостился небольшой городок с забавным полинезийским названием Алула…
6. Мозамбик, один из полицейских участков Мапуту, август 2010 года
Вашуков, не отходя от двери камеры, ждал, когда глаза привыкнут к душному полумраку и можно будет получше разглядеть внутреннее убранство камеры и ее обитателей. Правда, один из сидельцев тут же объявился сам и негромко произнес на скверном английском:
– Ого, братцы! Вы только посмотрите, кого к нам подсунули. Всякое эти стены повидали, а вот белого здесь, готов поклясться, не было ни одного…
– Значит, я буду первым, – негромко произнес Вашуков и поздоровался: – День добрый, джентльмены. Где тут для меня найдется местечко?
– Местечко еще заслужить надо… Курево есть? – В хрипловатом низком голосе тощего темнокожего парня, вынырнувшего из сумрака камеры, не было и намека на вежливость – примерно так же в армии бывалый дед обращается к зеленому, молодому солдатику.
– Нет, – без особой печали сообщил новый арестант и развел руками, – при задержании отобрали. Денег, часов, документов тоже нет. И даже ни одного золотого зуба нет – не знаю, чем вас и утешить, ребята.
– А чего это ты, белый, такой разговорчивый? – К первому парню присоединился еще один – чуть постарше и покрупнее. – Думаю я, это от страха, а? Ты кто такой вообще?
– Человек, – беспечно пожал плечами Вашуков, незаметно смещаясь чуть левее и делая шаг к стене – на всякий случай, поскольку догадаться, что же последует дальше, было не так уж и трудно. А во время драки в ограниченном пространстве с несколькими противниками лучше всего иметь за спиной стену – тогда есть хоть какая-то гарантия, что тебе не воткнут нож или заточку в спину.
– Челове-ек, очень белый человек, – насмешливо протянул первый и, изображая рукой гостеприимный жест, указал куда-то в угол: – Ну, тогда тебе туда – там у нас сортир. Только сначала мы, на всякий случай, проверим твои карманы – а вдруг ты нам врешь, и пачечку сигарет спрятал…
– Ты бы, парень, руки-то убрал, – миролюбиво посоветовал Вашуков и добавил: – А то может и неприятность случиться…
– Ты что, лемур облезлый, нам угрожаешь?! – Парень изобразил нечто вроде боевого танца и, вероятно, посчитав, что прелюдия несколько затянулась и пора переходить от слов к делу, резко ударил новичка с правой, целя в наглую рожу явно потерявшего страх белого.
Вашуков легко уклонился и, делая короткий шаг в сторону, правой перехватил руку нападавшего и, помогая себе левой, сильным толчком буквально вбил парня лицом в стену. Глина, конечно же, мягче камня или кирпича, но все же достаточно крепкая вещь, чтобы расквасить лицо человека в кровь и вышибить из него сознание. Первый из нападавших еще не успел осесть на земляной пол камеры, а на смену ему рванулись, мешая друг другу, еще двое. Но повезло им не больше, чем первому: одного подполковник сбил подсечкой, а второму, не изобретая чересчур уж изящных комбинаций, с разворота заехал локтем в лицо, отчего парень завыл подобно раненному пулей зверьку.
Пока второй уползал куда-то в темный уголок, с пола подскочил сбитый подсечкой и вновь бросился в атаку – видимо, пример двоих вышедших из строя товарищей его ничему не научил. Вашукову поневоле пришлось продолжить: отбросив с помощью гибкого блока летевший в его лицо кулак, морской пехотинец сделал короткий шаг навстречу и одновременно с шагом резко ударил противника под ложечку. Парень непроизвольно открыл рот и выпучил глаза – со стороны это выглядело так, словно бедняга с разбегу наткнулся на острый деревянный кол. Следующим движением Вашукова стал добивающий удар локтем в основание черепа, прикрытого жесткими курчавыми волосами. Еще через мгновение подполковник сделал широкий шаг в сторону и, все так же не отходя от стены, настороженно осмотрел поле боя. Хотя, точнее это можно было бы назвать полем избиения младенцев царем Иродом.