Свиноматка
Шрифт:
“Господи, может быть, у меня была какая-то горячка? Может быть, мне лучше отказаться от кофеина и никотина, а ещё делать зарядку по утрам и хорошо высыпаться?”
Он готовил ей еду, всё время насвистывая, и поставил посуду и столовое серебро на старинное блюдо, которое она нашла во дворе. Когда он вернулся в её комнату, она снова читала эту книгу про ведьму, и воздух там был жарким, несвежим и неприятным.
– Холли?
– сказал он, уже всё понимая.
Она посмотрела на него, глаза блестели, как монеты в пять центов.
– Время пришло, Ричард. Чёртово
Тварь вернулась.
Она смотрела сквозь него, заставляя всё внутри сжиматься. Он едва мог держать поднос, эти металлические глаза Холли, пронизывающие его, проникали внутрь и отравляли его душу. Он попытался сделать вдох, но воздух был зернистым, его лёгкие были полны пыльных хлопьев.
Холли не моргнула и не пошевелилась…
На кровати их комнаты сидела безмолвная и непристойная тварь, пристально глядящая ядовитыми глазами и улыбающаяся скрежетающими жёлтыми зубами.
– Принеси мою еду, - сказала она наконец.
– И закрой это чёртово окно, пока я не замёрзла до смерти.
Ричард (его живот был наполнен прокисшими сливками) подошёл к кровати и поставил поднос перед своей женой. Как робот, он подошёл к окну и закрыл его… Затем что-то вскипело в нём, что-то разозлилось, он схватился за створку и полностью открыл окно.
– Я сказала…
– Я слышал, что ты сказала, - ответил он ей, поворачиваясь и встречая её взгляд своим.
– Я просто не согласен с этим.
Её реакция была мгновенной.
Он знал Холли восемь лет. То, что сидело на кровати, было не Холли. Её лицо было похоже на бледную луну, окружённую короной мёртвой соломы, которую можно было бы назвать волосами. Глазницы у неё были опухшие и красные, а сами глаза были мрачными и потускневшими. Её рот был вытянут в злобном оскале.
Ричард чуть не упал.
Окно с грохотом захлопнулось, на стёклах появились тонкие трещины. Ваза с засохшими цветами на подоконнике разбилась, на ковёр посыпались осколки зелёного стекла.
Холли закричала:
– Ты не тот, кто будет принимать решения! Ты не тот, кто скажет мне, что есть, а что нет! Я буду тем, кто говорит! Я буду здесь говорить и делать, ты понимаешь, маленький грёбаный червяк? И то, что я могу сказать и что я могу сделать, это то, о чём ты не захочешь знать!
Ричард встал, прислонившись к стене за поддержкой.
– Где моя жена? Что ты сделала с моей женой?
– Главное, это не то, что я сделала с твоей маленькой жёнушкой, а то, что я ещё сделаю с ней.
– Она начала смеяться, и поднос с едой, который он принёс, пролетел по воздуху и врезался в стену. Чай, яйца и хлопья стекали по стене, превратившись в кашу.
Ричард не мог сказать, что видел, как она бросила поднос. Он, возможно, сам полетел.
– Теперь принеси мне еду, которая мне нравится. Я хочу мяса, Ричард. Не отварное или копчёное, а сырое, сочное и мраморное. Не сливай кровь из него. Я хочу высасывать из мяса все соки. Ты понимаешь меня? Ты понимаешь, что нужно нашим детям?
Ричард наткнулся на дверь, которую он едва нашёл. Его решимость испарилась, как лужа в яркий солнечный день.
– Пожалуйста…
–
– сказала Холли.
– Ричард, просто знай это… и всё будет хорошо. Нет больше твоих желаний или того, о чём ты мечтаешь.
– Когда она захихикала, он услышал звук хрустящего стекла под ногами и лезвия ножа, проведённого по ржавому железу.
– Не раздражай нас, Ричард.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Я думаю, что схожу с ума, - сказал Ричард несколько дней спустя.
Мэйтленд потягивал пиво.
– Приятель, ты уже сделал это много лет назад.
– Я серьёзно, Майк. Я никогда не был более серьёзным в своей жизни.
Мэйтленд увидел, что так оно и было, и подавил любые колкие комментарии, которые он хотел сделать. Ричард выглядел больным. Он похудел, тёмные полумесяцы виднелись под каждым глазом. Его руки дрожали, и у него было выражение лица, которое… ну, в общем, было пугающим. Как жертва несчастного случая, находящаяся в шоковом состоянии.
– Расскажи мне, - сказал Мэйтленд.
Ричард только посмотрел на него и, возможно, сквозь него на что-то другое, что пугало его до чёртиков.
– Это Холли. Это проблема с Холли.
– Что-то с ребёнком?
Ричард покачал головой, отхлебнув пиво.
– Не так, как ты думаешь. Я был бы даже рад чему-то подобному. По крайней мере, это было бы более естественно.
– Может, тебе лучше просто сказать мне?
Они были друзьями в течение многих лет. Они играли в боулинг в одной лиге, пили пиво вместе и много разговаривали. Ричард был свидетелем на второй свадьбе Мэйтленда, хотя этот брак продлился всего несколько месяцев, как и большинство его отношений. Ричард не мог думать ни о ком в мире, кому бы он доверял так же сильно, как Мэйтленду, но идея сказать что-либо из этого, фактически выразить это словами, была чем-то нереальным.
– Давай, Ричард. Ты можешь сказать мне что угодно.
– Я могу?
– Да, - подтвердил Майк.
– Хорошо… хорошо, скажу. Холли была, ну, сама не своя в последнее время. И я не имею в виду, что она капризная или даже немного стервозная, как все беременные женщины, я имею в виду, что она была кем-то другим. На самом деле, я думаю, что она одержима.
Мэйтленд сидел там, ожидая неизбежной изюминки.
– Что ты имеешь в виду? Как демон или дух, или что-то ещё?
– Да. Или что-то ещё.
– Да ладно, Ричард, это не смешно.
– Нет, не смешно. Это чертовски страшно.
Поэтому он позволил себе всё рассказать. Он открыл рот и, казалось, не мог закрыть его, как только слова безумия начали литься, как паводковые воды, переполняющие дамбу. Он чуть не утопил Мэйтленда, прежде чем закончил. Но он сделал это. Другая личность Холли, её потребности в сыром мясе и крови, очевидные случаи телекинеза и, возможно, даже телепатии, идея о том, что их ребёнок разделился, как амёба… Каждая странная, невероятная и совершенно невозможная вещь, свидетелем которой он был за последние три или четыре недели.