Свинопас поневоле
Шрифт:
Рано утром пленников разбудил командный мужской голос, который приказал всем мужчинам быстро выходить вперед и строиться в шеренгу. Вовка вместе с отцом и братьями выстроились в ряд с другими мужчинами и ждали, что будет дальше. Женщины заплакали и просили никуда не уводить их мужей и детей. Все боялись, что сейчас мужчин уведут на расстрел.
Какой-то начальник в немецкой военной форме ходил вдоль шеренги и с грозным видом осматривал мужчин. Маленьких мальчишек и стариков вывели из шеренги. Младшего брата Генку тоже оставили с матерью и сестрами, остальных вывели на улицу. Вовка решил, что постарается не плакать, если их сейчас поведут на расстрел. Он хотел быть мужественным
Гаврила Иванович внешне казался спокойным, но скованные движения и шаткая походка выдавали внутреннее волнение отца. Он попытался взглядом и слабой улыбкой подбодрить сыновей, но напряжение и тревога повисли в воздухе. "Неужели нас столько времени гнали по льду, чтобы просто расстрелять вдали от дома?" – недоумевал Вовка.
Всех мужчин вывели на улицу, погрузили в открытые грузовые машины и долго везли до ближайшего леса. Замерших и испуганных людей привезли на делянку и выдали пилы и топоры. До самой темноты пленники работали в лесу, валили деревья и обрубали сучья. Вовка с Колькой помогали отцу и другим мужикам. Это была тяжелая физическая работа, но надсмотрщики практически не разрешали отдыхать и плетками заставляли работать быстрее. Вечером мужиков привезли обратно в местный клуб, раздали хлеб и налили в чашки пустую похлебку с картофельными очистками.
Всю следующую неделю Вовка с отцом и старшим братом каждый день ездили валить и пилить лес. От скудной еды сил практически не было, а ночью мышцы сводило от тяжелой физической нагрузки. Женщины с детьми и стариками продолжали находиться в плохо отапливаемом клубе и каждый раз с тревогой ждали возвращения своих мужей и сыновей.
Вовка заметил, что в клубе добавляются новые незнакомые семьи, практически каждый день пригоняют все больше людей. Но особенно его насторожило, что эстонские фермеры не привезли обратно несколько знакомых семей, которых накануне забрали к себе на работы.
Тревога и неопределенность мучили мальчишку даже сильнее, чем каторжная физическая работа. Вовка понимал, что у них больше нет ни дома, ни крова. Они стали бесправными "русскими свиньями", именно так обзывал его сегодня охранник, когда он замешкался на работе в лесу. Неужели им придется сгинуть в этом эстонском городке, и нет ни единого шанса на свободу?
На следующий день рано утром всех в клубе подняли на досмотр. Начальник снова ходил вдоль рядов и тщательно осматривал людей. У Гаврилы Ивановича спросили, сколько человек в его семье, и есть ли в семье совсем маленькие дети и дряхлые старики. После осмотра Кустовым в полном составе было приказано выходить с вещами на улицу. Еще несколько больших семей из Мтежа и других деревень также вывели на улицу и приказали ждать. Затем людей погрузили в грузовики и отвезли на железнодорожную станцию Орава, расположенную в двадцати пяти километрах южнее Ряпина.
На станции уже толпился народ. Люди переминались с ноги на ногу и кутались в свои навьюченные одежды, пытаясь согреться на холодной платформе. Вовку с семьей под конвоем привели в толпу и оставили ждать. Все кучно держались друг друга, чтобы не потеряться в царившей кругом суете. Мальчишка со страхом и интересом озирался по сторонам. Он впервые в жизни видел железную дорогу и еще ни разу не видел поезда. Всю сознательную жизнь главной его стихией была вода, а лодка на веслах служила ему кораблем.
Звук приближающегося локомотива заставил Вовку забыть обо всем на свете. Невероятная махина, извергающая огромные клубы черного пара, с ревом приближалась к железнодорожной станции. Находясь под впечатлением, застывший мальчишка стоял среди толпы и даже практически не мог дышать от восторга. Для подростка, который вырос на маленьком острове в отдаленной деревне, увидеть поезд было событием, по масштабу сравнимое со встречей с космическим кораблем.
Поезд плавно подъезжал к платформе под ритмичный стук железных колес. Внезапно раздался резкий гудок. Вовка вздрогнул всем своим худощавым телом. Он инстинктивно втянул голову в воротник отцовского тулупа так глубоко, что снаружи остались видны только его ярко-голубые глаза, которые с любопытством продолжали рассматривать диковинного железного зверя.
Крики немецких солдат вернули Вовку обратно в суровую реальность. Всем людям на платформе было приказано быстро заходить в прибывший поезд. Пленников погрузили в холодные товарные вагоны, в которых было очень тесно и грязно. Двери вагона закрыли снаружи на огромный засов, и люди оказались в темноте.
– Бог даст, и выживем! – в полный голос произнес Гаврила Иванович. Вовка понимал, что отец пытается подбодрить своих родных, но не почувствовал успокоения. Единственное, что придавало ему немного сил, было понимание, что их семью не разлучили. Они живы и находятся все вместе. Фашисты лишили их свободы, уничтожили дом и родную деревню, заставляли работать за скудную баланду, теперь везут неизвестно куда, но сейчас они вместе, и в этом их невидимая сила.
Глава 4
Ночью в поезде у младшего брата Генки начался жар и лихорадка. Мать уложила его на свои колени и крепко обняла. Прасковья Федотовна раскачивалась из стороны в сторону и тихо напевала колыбельные. Она будто убаюкивала Генку, как маленького грудного ребенка.
Вовка тоже пытался уснуть под нежный материнский голос. Но его голодный желудок недовольно урчал. Сейчас мальчишка ни за что не отказался бы от тарелки жидкой баланды, которую они получали после работы в лесу, лишь бы успокоить разболевшийся живот. Вовка шепотом попросил у отца флягу с водой. Сделав пару глотков, он передал флягу матери, чтобы она дала Генке попить.
Талая снежная вода, которую Кустовы успели взять с собой из Ряпина, почти закончилась. Никто в вагоне не знал, куда они едут, и сколько продлится поездка на поезде, и всех это очень пугало. Вовка решил больше не пить, чтобы не тратить драгоценную воду, ведь нужно было отпаивать Генку, чтобы побороть жар и лихорадку.
Всем казалось, что поезд едет уже целую вечность. Наконец, колеса заскрежетали, и локомотив начал медленно тормозить. Снаружи открылся тяжелый засов, и в вагон ворвался порыв свежего зимнего воздуха. Пленникам раздали немного еды и воды. Уставшие люди приободрились и старались напиться вдоволь.
Охрана разрешила выйти на пару минут. Несколько мужиков вышли из вагона, чтобы подымить окурки оставшихся у них в запасах папирос. Вовка тоже торопливо выскочил из вагона, чтобы набрать снега. Только он успел наполнить флягу, как снова услышал резкий пронзительный гудок и вздрогнул всем телом.
Машинист предупреждал охрану, что поезд скоро тронется, и нужно закрывать вагоны и ехать дальше. Немцы поспешно стали загонять людей обратно. Вовка быстро снял свою шапку-ушанку и успел еще накидать в нее немного снега. Только он запрыгнул в вагон, как практически у него за спиной раздались крики и выстрелы. Два испуганных мужика следом за Вовкой успели заскочить в вагон, и сразу за ними захлопнулся тяжелый железный засов. Громко залаяли собаки, было слышно, как на улице кто-то ругается на немецком языке. Потом все стихло, и поезд снова отправился в неизвестность.