Свиток Всевластия
Шрифт:
– Сыграемте в шахматы, сударь? – неожиданно произнес незнакомец, странным образом оказавшийся с Помье за одним столиком.
Помье аж подпрыгнул от неожиданности. И когда этот тип успел здесь нарисоваться?
– Прошу простить меня… – произнес писатель. – Я здесь не для того, чтоб играть.
– Ждете кого-нибудь? – проявил неприятную проницательность собеседник.
– Можно и так сказать… – Литератору не хотелось сообщать свои планы какому-то незнакомцу.
– Давно ждете, но он не пришел?
Эта догадка была уж совсем не к месту. Писатель недовольно покосился на собеседника. Неприметный
– Наверно, вы задаетесь вопросом, кто я такой?
От этих слов Помье вздрогнул.
– Наверно, вам интересно, откуда я взялся? «И зачем только он подсел ко мне?» – спрашиваете вы себя. Не так ли, сударь?
Литератор сглотнул.
– Кто вы? – сдавленным голосом спросил он.
– Высоких титулов у меня нет, а моя фамилия ничего вам не скажет. Кроме того, вряд ли мы встретимся еще раз. В представлении нет никакого смысла.
– И все же я настаиваю! Мне неприятно разговаривать с человеком, который не называет свою фамилию! Мое имя – Помье, Люсьен Помье, писатель и драматург. Извольте представиться и вы, сударь!!!
Незнакомец удрученно покачал головой.
– Кажется, вы не поняли, – произнес он негромко, но твердо. – Если я сказал, что вам не нужно знать моего имени, значит, так тому и быть. А то, что вы Помье, мне известно. Кстати сказать, как и то, что вы ищете ценную вещь.
Помье похолодел. Он спрятал под стол предательски задрожавшие руки и вжался в стул всей своей трехсотфунтовой тушей. Голубые глаза незнакомца следили за литератором безотрывно.
– Я в-вас н-не б-боюсь… – заикаясь, промямлил писатель.
Судя по ухмылке собеседника, это вышло не слишком-то убедительно.
– Ч-что в-вам н-нужно?
– Всего лишь поговорить с вами. Скажем так, предупредить кое о чем. Предостеречь от ненужных поступков. Может быть, внушить каплю благоразумия. Думаю, эта беседа будет полезна и нам, и вам.
– «В-вам»? К-кому это «вам»?
Незнакомец опять покачал головой: так, словно он был учителем, а литератор – бестолковым учеником.
– Не задавайте глупых вопросом, месье Помье. Я был о вас лучшего мнения.
– Я… Я…
– Вы откусили больше, чем можете проглотить.
– Ч-что в-вы… хотите этим сказать?
– Не ввязывайтесь в гонку за сокровищем. Вам может показаться, что речь идет всего лишь о сувенире… всего лишь о мелочи, про которую случайно узнали несколько человек. Но это не так, Помье. В артефакте заинтересованы гораздо более могущественные силы, нежели вы можете себе представить. И лучше вам не стоять у них на пути.
– Но…
– Это только предупреждение, Помье! Пока только предупреждение. Если вы не послушаете меня – не обессудьте. Наша организация умеет наказывать. И умеет заметать следы.
Отчаянный страх литератора неожиданно сменился отчаянной храбростью.
– Если вы такие могущественные – почему же вы не забрали сокровище сразу же после смерти старухи? Почему заклинание все еще не у вас?! А?!
Собеседник был непроницаемо спокоен.
– Оно у нас, Помье, – ответил он. Оглянулся на человека, с удивлением покосившегося
– Вы…
– Да, Помье. Мы блюдем свои интересы и не допустим, чтобы на них покушались. Мы бережем свои тайны и наказываем тех, кто раскрывает их, пусть и случайно. Так что остерегитесь, Помье! И перестаньте претендовать на старинное заклинание. Оно – наше.
С этими словами незнакомец поднялся из-за стола и, не прощаясь, вышел вон. Литератор проводил его глазами. Потом зажмурился, упал лицом на стол и обхватил руками голову. Господи, во что он ввязался?! Хотелось, чтобы разговор оказался страшным сном. Чтобы ничего этого не было. Чтобы сейчас его разбудили и…
– Сударь? Вам плохо? – Женская рука опустилась на плечо литератора.
Помье поднял голову. Над ним стояла обеспокоенная подавальщица.
– Все в порядке.
– Тогда с вас шесть су.
Литератор вздохнул, выложил монеты на стол, надел свою старую шляпу и вышел.
Домой он шел не разбирая дороги.
Явился взволнованный, злой. Ни о чем не хотел говорить. На вопросы Терезы не отвечал. Она так удивилась, что даже перестала браниться: видимо, решила, что Помье чем-нибудь заболел. Вместо того чтобы ответить на вопрос, не видела ли она возле дома каких-нибудь подозрительных личностей, которые, предположительно, могли бы следить за писателем, в ужасе выпучила глаза. Помье махнул рукой: что с нее взять? Женщина, она и есть женщина.
Ближе к вечеру он сел за письменный стол в надежде занять себя новой пьесой и отрешиться от треволнений. Не тут-то было. Только вчера составленный список действующих лиц будущей гениальной комедии куда-то запропастился. Помье перерыл всю комнату. Тщетно! Списка не было. А он, как назло, уже позабыл замечательные фамилии, которые сочинил для своих замечательных персонажей. Неужели и до бумаг литератора члены тайного ордена уже успели добраться?! Может, это предупреждение тамплиеров?! Значит, прощай, спокойная жизнь, прощай, творчество, прощайте, мечты о славе! Помье больше не дадут писать! Над ним будут издеваться до конца жизни! Он погиб! Он в ловушке! Коварные заговорщики повсюду! Они даже здесь, в тупичке Собачьей Канавы! И это значит, что все погибло! О, рок, о, несправедливость!!!
Измотанный, обессилевший литератор бросился на кровать и заплакал.
Тереза вопросительно смотрела на него, не переставая стирать.
– …Все это ерунда. Вот уж кому по-настоящему не повезло, так это моей кузине Николь! – сказала торговка соленой рыбой. – Страшна как смертный грех! Думали, ей хоть в прислугах неплохо будет. Куда там! Это у других лакеи баклуши бьют да в ливреях расхаживают! У моей кузины вечно работы по горло. Госпожа, гляди-ка ты, экономная! И прибрать, и постирать, и на рынок сходить – все одна Николь! А питается кое-как!