Свобода, равенство, магия
Шрифт:
Героем я не была, но улыбка всё равно не получилась. Горьковато-кислый дым заставил судорожно закашляться. Бездна, не могли нормальные дрова, что ли, запалить, а?.. В ушах ещё рокотали, а точнее визжали и улюлюкали крики горожан (если этих скотов можно назвать таким гордым словом). Вопили они, надо признать, знатно! Нечего сказать, хорош погребальный хор.
Я дёрнулась непроизвольно, когда пламя поднялось до колен, а смерть от удушья и не думала приходить. Крики сменили тональность. Теперь меня не просто "приветливо" отправляли на тот свет - нет, они ждали, чтобы это я устроила им представление! Ха, разбежалась!
Дёргаясь и пытаясь дышать поменьше - что естественно абсолютно не удавалось - я пошевелила пальцами. С трудом, но получилось. А вот запястья к верёвкам словно приклеились. Бездна, не распутать никак!
Огонь ожёг бёдра.
А-а-а-а-а! Отпустите меня! Я не хочу умирать!
Виски знакомо пощекотало. Ну вот! Свободники... Журналисты наши нуклийские. Везде пролезут, в любой мир, сволочи. Поди, с самого портала следили. Потом по всем ментальным каналам господа маги будут иметь счастье лицезреть связанную королеву, вопящую о пощаде. Не-е-ет, мне прошлого раза хватило! Так, а ну-ка быстро заткнулась! Только малодушия не хватало! Навеки же не отмоюсь от репутации трусливой Повелительницы.
Стиснув зубы, я тяжело дышала, думая, что ещё немного - и всё-таки скорее угорю, чем умру от ожогов.
Эх, святоша, а вот именно сейчас за упокой моей души прочесть не хочешь? Может, повезёт, и таки попаду в райские кущи, куда ты меня так настойчиво посылал ещё полчаса назад?
Ха, как же!
– Красиво горишь, куколка!
– шепнул вкрадчивый, и до безумия знакомый голос.
– М-м-м-м!
– вырвалось из заткнутого кляпом рта. Вот, от дыма мозги отключились...
– И тебе приятного вечера, демон. Что надо?
– на этот раз мысленно ответила я.
– Хлеба и зрелищ, - в голосе слышалась усмешка.
– Зрелище я уже получил. Может, и с остальным повезёт?
Бездна, как же он меня раздражает! Особенно в такие моменты.
Помолчали. Огонь старательно обжигал ноги, очень хотелось завопить от боли, но пока удавалось терпеть. Хм, только пока.
– Вот смотрю я на тебя, куколка, - снова начал голос, - и думаю: неужели приятно потакать этим людишкам, устраивая подобные шоу?
– Так для тебя стараюсь, Повелитель!
– мука слышалась теперь даже в мыслях.
Он издевается? Видит же, что во мне магии осталось - чуть.
– Ну, раз для меня, - протянул голос, - то я, пожалуй, прекращу этот спектакль. А то глаза как-то слепить начинает.
Ха, глаза ему слепит! Будто восприятие демонов не устроено таким образом... Постойте, что он прекратит?
Огонь угас мгновенно, будто его и не было. Только зола, да почерневшие головешки бревен остались. А у меня на ногах полопалась кожа. Чудесно!
Позади послышалось чьё-то свистящее дыхание и рык. Та-а-а-кой рык... Волосы на голове мгновенно встали дыбом, но попытка обернуться и рассмотреть, что за бездна тут происходит успехом не увенчалась. Мерзкие верёвки!
Что-то приближалось. Что-то тяжёлое, судя по вибрации помоста, и страшное - лица клириков побледнели как полотно, а глаза характерно расширились, потому что в отличие от меня они это видели.
Толпа видела тоже. И как-то синхронно подалась назад - нечасто встретишь среди людей подобную солидарность.
От последующего рёва заложило уши и чудом не смело вместе с помостом в бездну. Держалась эта хлипкая конструкция вместе со мной на магии. Демонической магии.
В какофонию общей мелодии, ревущей в голове, явственно пробилась гитара.
Руадан! Какого...
– Ведьма! Ведьма призвала дьявола!
– раздался поражённый шёпот совсем рядом. А, да, свято-о-оша.
– И дьявол её забирает, - совершенно нормальным, даже деловитым голосом отозвался монстр.
Сказано-сделано. Свист ветра в ушах, разноцветные вспышки - и рёв моря: меня водрузили на какой-то утёс. Вместе с помостом. Стремительно уменьшающаяся лапища пробежала по губам и, выплюнув, наконец ненавистную тряпку, я прохрипела:
– Ну и что тебе всё-таки надо, демон?
– Пусть он нам станцует!
Пир был в самом разгаре - звенели кубки, плескалось вино, заливая пол и скатерть длинного, на весь огромный круглый зал, стола. В высокие - от пола до потолка - окна давно уж заглядывали звёзды, но веселье униматься не собиралось.
– Пусть станцует!
– требование повторили. Потом снова и снова - заплетающимися языками и, так как попало оно как раз в перерыв между пожеланиями долгих лет королю и восхвалением славной победы, не могло не быть услышанным. На мгновение воцарилась тишина, прерываемая, пожалуй, только урчанием чьего-то живота - явно от переедания, стол так и ломился от яств.
– А что, говорят, такие, как он и впрямь хорошо танцуют, - поддержал кто-то. По залу прокатился шепоток, быстро перешедший в ропот. Пресытившиеся пирующие требовали зрелищ.
Пьяного в стельку короля тычки сидящего рядом советника заставили слегка протрезветь - совсем чуть-чуть, чтобы только глаза приоткрыть и вяло махнуть рукой. Пусть, мол, танцует, я не против.
Кое-кто, правда, был против. Очень, очень против. Стоящий на коленях у кресла короля беловолосый, щемяще красивый фэйри (впрочем, все фэйри прекрасны - и все для людей на одно лицо) яростно сверкнул потемневшими глазами. Но зачарованный ошейник заставил несчастного вскочить, стоило королю только подать знак. Провожаемый весёлым улюлюканьем, фэйри насколько возможно медленно, прошёл в середину зала. Уставшие музыканты встрепенулись, принялись спешно готовить инструменты.
Двигаться фэйри был вынужден - магии подчинения противостоять невозможно. Но на чувства и ощущения она не влияла. Поэтому, когда фэйри выпрямился и изящно вскинул руки - тонкая, хрупкая фигурка под обстрелом десятков глаз - его лицо выражало только очаровательную смесь отчаяния, гнева и отвращения, а не покорность. Но заиграла музыка, и под нестройные аплодисменты танец начался - как не противно было гордецу, привыкшему смотреть на людей свысока, - ошейник заставлял плавно поводить руками в такт мелодии, изгибаться и отбрасывать длинные, лёгкие, словно пух, волосы. Даже не зажмуриться, а так хочется - не видеть устремлённых на тебя жадных, торжествующих взглядов.