Свобода, равенство, магия
Шрифт:
– ... А твоя подруга как сказала, что ты с ней, так я сразу не поверила, о тебе вот уже несколько лет ни слуху...
– Мама!
– взвыл повстанец (Как я его понимаю! Сама с трудом из крепких объятий еле выбралась).
– Она не моя подружка! Она... Она...
Я, запихивая кусок в рот, с интересом уставилась на нуклийца. Тот сразу сник, бросая на меня убийственные (или лучше - убивающие?) взгляды.
Да, дружок, ещё кое-что из заклинаний мерзкой колдуньи, чтобы ты не мог заявить ничего не подозревающей семье о присутствии у них дома Повелительницы. Такое лёгкое, что Единорог пропустит - ведь не атакующее же.
Бедняжечка...
– Ну да! Не подружка, - хихикнула Белли.
– Ври больше, братишка!
Я согласно угукнула, пытаясь прожевать очередной кусок.
Наблюдать за нуклийцем в естественной для него среде обитания оказалось забавно. Он не мог высказать всё, что он обо мне думает, не мог и покалечить (а хотел, да!), зато и оставлять наедине с семьёй тоже не стал. А пришлось. Стоило только несчастному Рину заикнуться: "Да мы в трактире переночуем", как мама с дочкой выдали такую гневную тираду, что я решила не вклиниваться и тихонечко отползти в угол кухни. Вместе с пирогом.
К Лане беднягу не пустили - она же отдыхает. Я сделала физиономию тяпкой и глупо заулыбалась: да, вылечила, не надо благодарностей.
А вечером из дворца местного Идущего пришла сестра-близнец Белли. И стало нам ещё веселее...
Я видела много счастливых семейств... честно говоря, терпеть их не могу. Чувствуешь себя на таких вот "общих сборах", как отвергнутая. Вроде никто ничего не говорит, но понимаешь: ты тут лишняя. Отчего-то здесь и близко такого не было. Меня заочно приписали к родственникам, над вздрагивающим Рином посмеивались и к концу вечера даже повстанец вроде бы расслабился. Правда на ночь мама всё-таки спросила, постелить ли нам вместе, я сделала вид, что думаю - пыталась не покатиться со смеху, а Рин впервые на моей памяти покраснел.
В общем, мама и так всё поняла, без слов.
Я ворочалась часа, наверное, два, слушая, как пыхтит за дверью повстанец.
Такая преданность семье...
Чёрт возьми, не твоего он поля ягода, Сиренити. А ты, ведьма, напридумывала себе бездна знает что...
С тем и уснула.
Разбудила меня музыка. Негромкая, но волшебная, излишне нежная, излишне красивая. А потом к ней ещё и голос присоединился.
Рассвет только занимался - горизонт чуть зазолотился. И приятный запах утра да блеск росы на траве...
Сиренити... тьфу ты, королева сидела во внутреннем дворике, тихонько напевая что-то под нос. Но тут же вскинулась, когда заметила меня.
– Рин? Ты почему не спишь?
– А зачем Вы всё это сделали, Ваше Величество?
– откликнулся я.
Волшебница покосилась на дом и прижала палец к губам.
– Не пытаешься больше на меня напасть?
– игриво улыбнувшись, поинтересовалась она.
– Я уже понял, что это бесполезно.
– Умный мальчик, - с досадой в голосе шепнула ведьма, вставая и забрасывая гитару за спину.
– Идём.
Она схватила меня за руку, прежде чем я успел сообразить, что к чему.
Дом сменился Озёрным лесом.
– Завидую тебе, - выдохнула Повелительница, отпуская меня и быстро отступая.
– У меня никогда не было такой дружной семьи.
– Поэтому Вы хотите меня от неё избавить?
– вырвалось, прежде чем подумал: лучше бы помолчать.
Глаза Повелительницы опасно сверкнули, но она быстро опустила голову и, понурившись, зашагала к домику.
Больше мы в то утро не разговаривали.
Больше мы, честно говоря, вообще не разговаривали. Королева исчезла - снова пропала на несколько дней.
Ну а я старательно о ней не думал.
А на седьмой неожиданно услышал характерный звон барьера.
Най с ожесточением расстреливал невидимую стену, потихоньку растрачивая на неё всю энергию робота. До этого я уже потратил на неё всю энергию амулетов. Проклятый барьер звенел, но не сдавался.
Кто ж знал, что эта девчонка Сиренити балуется демонской магией?!
– Най! Хватит!
– крикнул я, когда счётчик энергии засветился жёлтым.
– Так ничего не выйдет!
Полукровка продолжал жать на гашетку.
– Ну ты выйди и попинай его ещё!
– в сердцах бросил я.
Най глубоко выдохнул и вспышки зарядов исчезли.
– Зачем, Лэй, его вон там уже пинают, - усмехнулся полукровка, показывая на монитор.
С той стороны действительно стоял Рин, потирая колено и, кажется, жутко ругаясь.
Я спрыгнул к нему и сам кинулся к мерзкой стенке.
– Рин!
Лицо нуклийца расплылось в улыбке, губы шевельнулись, но звуки из-за барьера всё равно не доносились.
Я вытащил последний амулет, показал Рину, чтобы отошёл. И сжал бирюльку в руке. Стена засияла алым, но осталась преспокойненько стоять, как ни в чём не бывало.
Выругались мы с Рином, наверное, одновременно. Пнули так уж точно одновременно. И, столкнувшись, полетели, кувыркаясь, к роботу.
Стена исчезла.
Как?!
Рин среагировал первым, рывком вскочил, также рывком поднял меня, забрасывая себе за спину, и, одной рукой потянувшись к висящему на поясе кинжалу (откуда?!), резко повернулся к виднеющемуся вдали домику. Робот навёл туда же орудия.
Высунувшись у нуклийца из-за плеча, я заметил стоящую на крыльце девушку. Издалека тяжело разобрать, но вроде бы она тоже смотрела на нас. Но не шевелилась.
– Не смей их трогать!
– зарычал-закричал Рин.
Наверное, девушка улыбнулась. Не знаю, точно не видел. Но повернулась и, обогнув дом, исчезла где-то за деревьями.
– Рин, идём, - я осторожно тронул друга за плечо.
Тот ещё немного постоял, потом, постоянно оглядываясь на лес, вместе со мной взобрался на манипулятор робота.