Свобода

Франзен Джонатан

— И вот что самое худшее, — сказал он. — Я поехал туда, будучи женатым.

— Чувак! Ты женился на Конни?

— Да. В августе.

— Ничего более безумного я в жизни не слышал.

— Я подумал, что лучше сказать тебе, иначе ты, скорее всего, узнаешь от Дженны. Честно говоря, она сейчас от меня не в восторге.

— Думаю, она страшно разозлилась.

— Да, я знаю, что она, на твой взгляд, просто ужасный человек, но ты ошибаешься. Она страшно растеряна, а все окружающие замечают лишь ее внешность. Ей повезло куда меньше, чем тебе.

Джоуи рассказал Джонатану историю

о проглоченном кольце, об ужасной сцене в ванной, когда руки у него были полны дерьма, а Дженна стучала в дверь. Когда оба рассмеялись, он обрел желанное утешение. То, что в течение пяти минут вызывало нестерпимое отвращение, превратилось в отменный анекдот на всю оставшуюся жизнь. Когда Джоуи признал, что Джонатан был прав насчет Кенни Бартлса, тот ответил — ясно и твердо:

— Расторгни контракт.

— Это не так просто. Я должен сохранить деньги Конни.

— Найди какой-нибудь выход. Просто поставь точку. То, что там творится, — очень скверная история. Хуже, чем ты думаешь.

— Ты все еще меня ненавидишь?

— Ничего подобного. Хотя ты и полный придурок, но ненавидеть тебя мне в голову не приходило.

После разговора Джоуи почувствовал себя настолько подбодренным, что забрался в постель и проспал двенадцать часов. На следующее утро — в Ираке уже был день — он позвонил Кенни Бартлсу и попросил разрешения расторгнуть со своей стороны сделку.

— Как там запчасти? — спросил Кенни.

— По весу — достаточно, но все это бесполезное ржавое барахло.

— Все равно посылай. Иначе с меня шкуру снимут.

— Ты сам виноват, что купил дурацкие «А-10», — напомнил Джоуи. — Я ни при чем, раз к ним нет запчастей.

— Ты же сам сказал, что частей до черта. И я приказываю: присылай. Я что, чего-то не понимаю?

— А я говорю: ищи кого-нибудь другого на мое место. Я больше не желаю в этом участвовать.

— Джоуи, старик, послушай. Ты подписал контракт. И времени, твою мать, у нас нет совсем. Ты не можешь сейчас все бросить. Если только не хочешь потерять деньги. Во всяком случае, я не могу даже освободить тебя от обязательств, потому что сам еще ни цента не получил за запчасти: польский груз слишком мало весит. Попытайся взглянуть на дело с моей стороны.

— Но это парагвайское барахло выглядит просто ужасно. Сомневаюсь, что армейцы его примут.

— Предоставь все мне. Я знаю, что «Эл-би-ай» времени даром не теряет. Я сделаю так, чтоб система заработала. Просто пришли тридцать тонн, а потом можешь заниматься делами, читать стихи и так далее.

— Откуда мне знать, что система заработает?

— Это моя проблема, парень. Ты заключил контракт со мной — и я говорю тебе: пришли тридцать тонн, и получишь деньги.

Джоуи не знал, что хуже — что Кенни лжет и он потеряет не только уже потраченные деньги, но и влезет в еще большие долги или что Кенни говорит правду и «Эл-би-ай» заплатит восемьсот пятьдесят тысяч за бесполезный мусор. Он не видел иных вариантов, кроме как поговорить с людьми из «Эл-би-ай» через голову шефа. В итоге его целое утро переключали с телефона на телефон в штаб-квартире фирмы в Далласе, прежде чем наконец Джоуи добрался до вице-президента. Он изложил проблему как можно проще:

— В Парагвае

нет нормальных запчастей для «А-10», Кенни Бартлс отказывается меня отпускать, а я не хочу посылать вам барахло.

— Бартлс готов принять то, что ты нашел? — спросил вице-президент.

— Да. Но это никуда не годится.

— Не твоя забота. Если Бартлс их примет, к тебе не будет никаких претензий. Поэтому отправляй груз поскорее.

— По-моему, вы меня не поняли, — сказал Джоуи. — Вам не нужентакой груз.

Вице-президент задумался на мгновение и сказал:

— В будущем мы не будем иметь дела с Кенни Бартлсом. Нам не нравится ситуация с «А-10», но сейчас это не твоя проблема. Твоя проблема — что на тебя подадут в суд за невыполнение условий контракта.

— Кенни подаст в суд?

— Теоретически. Ничего подобного не случится, если ты пришлешь запчасти. Просто помни, что мы ведем неидеальную войну в неидеальном мире.

И Джоуи постарался запомнить. Он усвоил: худшее, что может случиться в этом несовершенном мире, — все грузовики «А-10» поломаются и придется заменить их машинами получше, а победа в Ираке таким образом отодвинется на неопределенный срок, а американские налогоплательщики потратят еще два-три миллиона долларов на него, и на Кенни Бартлса, и на Армандо да Росу, и на рухлядь из Лодзи. С той же решимостью, с какой он искал кольцо в собственном дерьме, Джоуи полетел обратно в Парагвай, нанял экспедитора, проследил за тем, как тридцать две тонны запчастей укладывают в контейнеры, и выпил пять бутылок вина за пять вечеров, которые ему пришлось прождать, прежде чем запчасти погрузили в старенький самолет и увезли. Но в этом дерьме уж точно не крылось золотое колечко. Когда Джоуи вернулся в Вашингтон, он продолжал пить; когда Конни наконец переехала к нему с тремя чемоданами, он продолжал пить и плохо спал. Когда Бартлс позвонил из Киркука и сказал, что груз принят и что восемьсот пятьдесят тысяч долларов буквально у Джоуи в кармане, тому стало настолько скверно, что он позвонил Джонатану и покаялся в содеянном.

— Старик, это плохо, — сказал тот.

— А то я не знаю.

— Лучше молись, чтоб тебя не поймали. Я не первый раз слышу о пресловутых контрактах. Не удивлюсь, если дело закончится слушанием в конгрессе.

— Я могу кому-нибудь рассказать? Мне не нужны эти деньги — за исключением того, что я должен Конни и банку.

— Очень благородно с твоей стороны.

— Я не вправе разорить Конни. Вот единственная причина, по которой я это сделал. Но, может, ты бы мог рассказать кому-нибудь из «Пост», что тут творится. Ну, типа, узнал из анонимного источника?

— Не пройдет — если ты предпочтешь оставаться инкогнито. А если нет — сам знаешь, что тебя сотрут в порошок.

— Даже если я выступлю в качестве разоблачителя?

— Как только ты это сделаешь, Кенни и «Эл-би-ай» тебя уничтожат. У них в бюджете есть отдельная статья, чтобы бороться с разоблачителями. Ты — идеальный козел отпущения. Парнишка из колледжа, который продает ржавые запчасти? «Пост» охотно за это ухватится. Не то чтобы твои чувства не делали тебе чести, но я настоятельно советую тебе держать язык за зубами.