Свобода
Шрифт:
Они вошли в безлюдный ювелирный магазин на Сорок седьмой улице и попросили два золотых кольца, которые можно было бы забрать немедленно. Ювелир в полном хасидском облачении — ермолка, пейсы, филактерии, черный жилет — посмотрел сначала на Джоуи, чья белая футболка была забрызгана горчицей от купленного по пути хот-дога, а потом на Конни, которая раскраснелась от жары и от непрерывных поцелуев.
— Вы собираетесь пожениться?
Оба кивнули, не смея сказать «да» вслух.
— Мазлтов, — произнес ювелир, открывая ящички. — У меня есть кольца любых размеров.
Откуда-то издалека, сквозь крошечную брешь в плотной броне безумия, к Джоуи просочилось легкое
— Что скажешь? — спросила Конни, разглядывая разложенные на бархате кольца.
— Не знаю, — сказал он сквозь дымку легкого сожаления. — Они все красивые.
— Берите, примеряйте, пробуйте, — сказал ювелир. — Золота от этого не убудет.
Конни повернулась к Джоуи и взглянула ему в глаза:
— Ты уверен, что хочешь?
— Да. А ты?
— Тоже. Если ты хочешь.
Ювелир отошел от прилавка и занялся другими делами. Джоуи, разглядывая себя в глазах Конни, вдруг заметил на своем лице мучительную неуверенность и страшно разозлился. Буквально все сомневались в Конни, и она так нуждалась в том, чтобы хотя бы он не колебался. И он решился.
— Разумеется, хочу, — сказал он. — Давай-ка посмотрим вот эти.
Когда они выбрали кольцо, Джоуи попытался поторговаться, зная, что так принято, но ювелир с досадой взглянул на него, как бы говоря: «Ты женишься на такой девушке и торгуешься со мной из-за пятидесяти долларов?»
Выйдя из магазина с кольцами в кармане, Джоуи столкнулся со своим старым приятелем Кейси.
— Здорово, — сказал тот. — Вы что тут делаете?
Он был в костюме-тройке и уже начал лысеть. Они давно не общались, но Джоуи слышал, что Кейси летом подрабатывал в отцовской юридической фирме. Встреча с ним показалась очередным знаком свыше, хотя Джоуи не вполне понимал, хорошим или дурным. Он сказал:
— Ты ведь помнишь Конни?
— Привет, Кейси, — отозвалась та, гневно блестя глазами.
— А. Ну да. Привет, — ответил Кейси. — Но какого хрена, старик? Я думал, ты в Вашингтоне.
— У меня отпуск.
— Старик, а чего ж ты мне не позвонил? Я и не знал. Что вы вообще тут делаете? Покупаете обручальные кольца?
— Ха-ха, как смешно, — сказал Джоуи. — А ты что тут делаешь?
Кейси выудил из жилетного кармана часы на цепочке.
— Круто, а? Это дедушкины. Их почистили и починили.
— Очень красивые, — сказала Конни и нагнулась, чтобы посмотреть. Кейси изобразил на лице комическую тревогу и вопросительно взглянул на Джоуи. Из широкого арсенала ответов, допустимых в мужском разговоре, Джоуи предпочел глуповатую ухмылку, которая гласит о прекрасном сексе, досадных требованиях подружки, ее любви к побрякушкам, ну и так далее.
— Старик, тебе не жарко в костюме? — спросил он.
— Я настоящий южанин, — гордо отозвался Кейси. — Мы не потеем, как вы, ребята из Миннесоты.
— А мне нравится потеть летом, — вмешалась Конни.
Кейси, казалось, решил, что это чересчур сильно сказано. Он спрятал часы в карман и посмотрел в сторону.
— Короче, — сказал он. — Если однажды соберетесь в бар или еще куда, позвоните.
Когда они вновь остались одни в потоке прохожих — настал час пик, — Конни спросила у Джоуи: может быть, она что-то сказала не так?
— Я тебя смутила?
— Нет, — ответил он. — Кейси просто придурок. На улице тридцать градусов жары, а он нарядился в теплый костюм. Придурок и зазнайка с дурацкими часами. Точь-в-точь его отец.
— Мне просто не следует открывать рот.
— Не переживай.
— Ты стесняешься того, что женишься?
— Нет.
— А по-моему, да. Но я тебя не виню. Я просто не хочу смущать тебя в присутствии друзей.
— Ты меня вовсе не смущаешь, — сердито сказал Джоуи. — У большинства моих друзей даже нет постоянных девушек. Поэтому мое положение… немного странно.
Он с полным правом мог бы ожидать небольшой ссоры, попытки отстраниться, обидеться, упрекнуть его или выудить из него более решительное подтверждение намерения жениться. Но Конни была не из тех, кто ссорится. Сомнения, подозрения, ревность, собственнические инстинкты, паранойя никогда ее не посещали. То ли эти чувства действительно ей незнакомы, то ли их подавлял некий мощный животный инстинкт — Джоуи не мог понять. Чем ближе он сходился с Конни, тем сильнее ощущал, что не знает о ней буквально ничего. Она признавала лишь то, что находилось прямо перед глазами, делала то, что делала, откликалась на то, что он говорил, и, казалось, ее совершенно не волновали вещи, происходящие вне поля зрения. Джоуи не давали покоя слова Патти о том, что брак не обходится без ссор. Он как будто женился на Конни лишь затем, чтобы проверить, начнут ли они наконец ссориться. То есть чтобы постичь ее. Но когда они таки поженились — на следующий день, — ничего не изменилось. Сидя в такси по пути домой, она взяла его под руку, на которой теперь красовалось кольцо, и положила голову на плечо. Вряд ли Конни испытывала особенное удовлетворение, потому что была вполне довольна и раньше. Скорее, это было безмолвное признание факта, неизбежное соучастие в преступлении. Когда неделю спустя Джоуи встретил Кейси в Шарлотсвилле, ни один из них даже не вспомнил о Конни.
Обручальное кольцо по-прежнему лежало в животе у Джоуи, когда он пробрался через бурное и потное море туристов в международном аэропорту Майами и увидел Дженну — в прохладном и спокойном зале бизнес-класса. На ней были темные очки, а вдобавок — надежная защита в виде плеера и свежего выпуска «Конде Наст трэвелер». Она оглядела Джоуи с головы до ног, словно заказчик, который хочет удостовериться, что купленный товар доставлен в целости и сохранности, затем убрала с соседнего сиденья сумку и, как ему показалось, с неохотой вытащила из ушей наушники. Джоуи сел, беспомощно улыбаясь от предвкушения совместного путешествия. Он никогда еще не летал бизнес-классом.