Свободен для любви
Шрифт:
— Я получил диплом, дружище!
— Диплом? Поздравляю, но каким образом тебе это удалось? Ведь с тех пор, как ты провалился в последний раз, экзаменов больше не было.
Гримсдайк расхохотался:
— Только в Лондоне, дружище. Поверь, я не такой сноб, чтобы убиваться из-за такой ерунды. Зато сейчас я имею полное право ставить после своей фамилии гордую аббревиатуру Н.К.А.М. Я теперь полноправный наставник колледжа аптекарей Мейо. Слыхал о таком?
— Боюсь, что нет.
— Ты не одинок в своем невежестве, дружище, — ухмыльнулся Гримсдайк, затем, хлебнув пива, продолжил: — Сам знаешь, с нашими светилами у меня не сложилось. Я ведь в отличие от некоторых
— Да, — безрадостно кивнул я.
— Вот, значит, про колледж Мейо я узнал от одного пария, с которым познакомился в пабе на Флит-стрит. По его словам, в этом славном учреждении можно было получить диплом, дающий право попасть в «Британский медицинский регистр». Причем без особых хлопот: за это не нужно платить налог, как, например, на Джерси. Заказал я билет, махнул в Мейо и, прибыв туда рано утром в субботу, отправился пешком искать этот колледж. Представь мое удивление, когда по указанному адресу оказалась только какая-то дурацкая дверь с медной колотушкой. Я постучал, вошел и едва не сшиб с ног старую ведьму, которая развозила по полу грязь мокрой шваброй. «Че, дохтуром стать хочешь?» — проскрипела карга. «Да, бабуся», — ответил я. «Наверху», — прокаркала ведьма и взялась за швабру. Хотя, на мой взгляд, она куда лучше смотрелась бы с метлой.
Гримсдайк отхлебнул пива, смачно утер губы и продолжил:
— Вот, значит, а наверху оказалась вполне приличная гостиная с камином. За столом сидел какой-то молодой парень, завтракал и читал газету. «Айриш индепендент». Увидев меня, он приветливо поздоровался, а потом, узнав причину моего визита, сказал, что с радостью мне поможет, и предложил зайти в понедельник и сдать экзамен. Я возразил, что в понедельник буду занят и не смогу, в ответ на что этот малый только развел руками и сказал, что ничего, мол, не попишешь, он уезжает на весь уик-энд играть в гольф. Я запричитал, и тогда он сменил гнев на милость и заявил, что, поскольку экзамен все равно устный, он готов принять его и в такси.
— Захватите, пожалуйста, мои клюшки, мистер Гримсдайк, и поехали.
И вот, устроившись рядом со мной на заднем сиденье, он спросил:
— Какое лечение вы предложили бы девяностолетней старушке, которая, вконец выжив из ума, свалилась с лестницы и сломала обе ноги и руки?
Хорошенько обмозговав ситуацию, я чистосердечно ответил:
— Я бы сказал ей примерно так: «Ваши дела не слишком хороши, мэм. Боюсь, что, будь вы лошадью, я бы предложил вас пристрелить».
Мой экзаменатор так заржал, что бедняга таксист чуть с перепугу не врезался в дерево. Еще на несколько вопросов я ответил уже на платформе, где мы поджидали поезд. Наконец этот тип забрал у меня клюшки, сказал, что экзамен я сдал, и затребовал у меня пятьдесят гиней. По счастью, у меня как раз было с собой чуть больше полусотни фунтов, которые мой благодетель засунул в карман и тут же накарябал расписку на клочке газеты. Поезд уже тронулся, когда он высунулся из окна и проорал мне, что пришлет диплом по почте. Вообрази мою радость, когда вскоре я и впрямь получил диплом, на котором красовалась печать размером с Хартию вольностей. Тяпнем еще по стаканчику? Теперь тебе платить.
Я заказал нам еще пива, и Гримсдайк заговорил снова:
— Впрочем, тогда я еще не знал, что это всего лишь начало моих злоключений. Помнишь условие завещания моей мамаши? Я получал тысячу фунтов в год, пока учился
— Ну а на кой черт тебе вообще сдался этот дурацкий диплом? — вскричал я. — Ты мог прекрасно оставаться вечным студентом до конца своих дней и жить припеваючи. Я и сейчас столько не зарабатываю.
— Гордость заела, дружище, — вздохнул Гримсдайк, понуро уставившись на свой стакан. — Знаешь, из-за чего я провалил последние выпускные экзамены в Лондоне? Теорию я сдал играючи, да и потом, на диагностике, поначалу все шло замечательно: симптомы из моего больного так и перли. Я быстро обнаружил, что у него левосторонний плеврит и синусная аритмия. Мне даже посчастливилось услышать диастолические шумы, чего прежде почти никогда не удавалось. Страшно собой довольный, я все это выложил экзаменатору. Тот только кивал и приговаривал: «Правильно, правильно, совершенно верно». Я уже мысленно поздравлял себя с успехом, когда этот старый стручок спросил: «Что еще?» Я гордо ответил, что в остальном пациент здоров как бык. И представляешь, что оказалось? — Гримсдайк с досады стукнул стаканом по столу. — Глаз у этого мерзавца был стеклянный! Вот так меня и прокатили!
— Да, не повезло, — посочувствовал я.
С минуту мы молча пили пиво; я был оглушен постигшей моего приятеля трагедией. Молчание нарушил Гримсдайк:
— А вы все как один экзамен выдержали. Тогда я и подумал: «К свиньям собачьим все эти деньги! Хочу тоже стать врачом!» Вот и стал, балбес, на свою голову.
— Но ведь у тебя есть сбережения! — напомнил я.
Гримсдайк грустно усмехнулся:
— Были! Я все спустил на бирже.
— Но на работу ты хоть устроился?
— Меня неотступно преследовали неудачи, — ответил он. — Уже стоя на краю долговой ямы, я клюнул на удочку этих гиен: Вилсона, Вертишеинга и Воблинга.
— Возлюблингера, — поправил я.
— Пусть так. А тебя они, я вижу, тоже завербовали?
— Да, — кивнул я. — Деньги уже были на исходе, да и работать тянуло. Их объявление показалось мне заманчивым.
Гримсдайк согласно хмыкнул.
— Сколько тебе предложили? — полюбопытствовал он.
— Десять гиней в неделю.
— Надо было просить шестнадцать. По меньшей мере. Ты ведь никогда прежде практикой не занимался?
Я помотал головой из стороны в сторону.
— Тогда смотри в оба. Основная опасность будет тебе грозить не от врачей, а от их жен. Заруби себе это на носу, дружище. Кстати, не можешь одолжить мне пару монет? Что-то я в последнее время совсем поиздержался.
— Конечно, старина! Готов с тобой последним поделиться.
— Наверное, эти акулы всучили тебе сотню фунтов? С меня вполне и десятки хватит. Держи взамен мою визитку, хотя, надеюсь, тебе не придется мне напоминать. Мы люди бедные, но честные. Спасибо, дружище, век не забуду.
Перед дальней дорогой я решил прикупить кое-что необходимое.
Заглянул, в частности, в магазин готового платья на Оксфорд-стрит, где побродил между сверкающими стенами, разглядывая манекены, которые не оставляли ни малейших сомнений в том, что на теле, охваченном трупным окоченением, костюмы и впрямь сидели как влитые. Я уже крался к выходу, когда из-за высоченной кипы костюмов на меня, словно тигр из засады, выпрыгнул продавец. Минутой позже я уже стаскивал пиджак и брюки в примерочной кабинке.