Свободный полет одинокой блондинки
Шрифт:
– Да там же соток тридцать, дядь Жора!
— Тридцать две, — уточнил Жуков. – Полтора рубля за сотку.
– Жамэ дэ ля ви!
– Чего? – не понял Жуков.
– Да никогда в жизни! – оскорбленно перевела ему Алена с французского. – Ты б еще полторы копейки дал! – И, надев наушники, пошла прочь по деревенской улице.
Но и сквозь наушники слышала, как Жуков кричал ей в спину:
— А тут тебе не Франция, блин! Тут работать надо!
Днем неподалеку от причала парома, который был единственной связью Долгих Криков
Алена сняла наушники и услышала крик:
– Алена! Алена!
Она повернулась.
Это на паром въезжал трактор с прицепом. В прицепе сидели и стояли местные парни и девчата, кричали и звали ее ехать с ними.
– Ладно, достираешь, – сказала Алена сестре, вытирая руки о подол.
— Ну вот, так всегда! – проворчала Настя, но Алена уже побежала к парому.
Там, сидя на водительском месте, тракторист Алеха – уже под банкой, конечно, под водкой с димедролом – наяривал на гармошке и пел:
Как над нашим над селомАура зеленая.Карма ехать в магазинПокупать крепленое.Когда паром достиг противоположного берега, Алексей повернулся к Алене:
– Плейер дашь послушать?
– А трактор дашь повести? – И Алена тут же нацепила ему на шею плейер на шнурке, столкнула с водительского места. – Все! Все! Мы договорились!
Он и не особенно сопротивлялся – в школе они все учились автоделу, и в деревне любой пацан мог водить хоть трактор, хоть грузовик. А страсть Алены к автовождению Леха уже не раз проверил – за «порулить» она могла ему потом и кое-что позволить. Не все, конечно, но все-таки…
Однако в этот день – после стычки с Федором и отказа Жукова – у Алены было иное настроение. Спустив на противоположном берегу трактор с парома, она вдруг до упора выжала педаль газа – так, что трактор сорвался с места, и в прицепе все попадали с ног. Но Алена, не обращая на это никакого внимания, все гнала и гнала трактор, выписывая им кренделя по полям и лугам. В прицепе всех болтало, они что-то кричали, размахивали руками, Леха пытался перехватить у Алены рычаги, но Алена, хохоча, пела что-то из репертуара Патрисии Каас и закладывала новый вираж, да такой, что Леху отшатывало в сторону и едва не сносило с трактора.
Наконец трактор выскочил на асфальтированную дорогу Новгород – Тверь – Москва и остановился у придорожного сельпо. Парни и девчата посыпались из прицепа.
– Леха, кому ты трактор дал?!
– Она ж чумная!
– Ей лечиться надо!
– Я чуть голову не сломала!..
Леха отдал Алене плейер и вытащил ключ из замка зажигания.
– Охолонись, психованная! Постереги машину…
Ругая Алену, парни и девчата, переждав проходивших коров, ушли в магазин, а Алена уселась под солнцем на бревно у дороги, вставила в уши наушники и в такт новой песне закачала головой, отлетая со своей любимой Каас в заоблачные выси и дали.
Там, в этих заоблачных высях, все было хорошо – там плыли облака, пышные, как взбитые сливки,
Он помахал ей рукой.
Алена сняла наушники и спросила по-русски:
– Чё?
– Загораем, я говорю? – тоже по-русски произнес красавец.
– В каком смысле? – с медлительностью парашютирования на землю спросила Алена и огляделась вокруг. Оказалось, что заоблачный красавец четырьмя колесами своего немыслимого авто действительно стоял на земле, причем буквально в двух шагах от свежих коровьих лепешек.
– Вот я и спрашиваю, – говорил он, – какой смысл девушке такой красоты так бездарно тратить время у деревенского сельпо? – И красавец выразительно посмотрел на воробья, усевшегося на коровью лепешку. А потом опять на Алену. – Ведь так и жизнь пройдет на фоне этого пейзажа, будто ее и не было. Правильно?
Алена, балдея от его неместной красоты, тупо молчала.
– Так, может, покатаемся? – предложил красавец.
– Куда?
– А куда угодно! Можем в Тверь, можем в Москву, можем в Париж, а можем и в Монте-Карло.
– Куда-куда?
— Монте-Карло, девушка, – это город на Лазурном берегу в княжестве Монако. Неплохое, скажу тебе, местечко: улицы выложены чистым мрамором, и живут там, между прочим, настоящие принцы и принцессы. Поехали?
И вдруг Алена, как загипнотизированная, стала подниматься, словно ее магнитом потянуло к этому красавцу.
Но именно в этот миг из магазина вышли парни и девчата с бутылками «Балтики» и банками «Джин энд тоник». И Леха, конечно, тут же попер на красавчика:
– Эй, козел, тебе чё надо? Алена, пошли!
А красавец, игнорируя его, насмешливо усмехнулся Алене:
– О! У вас, оказывается, свой транспорт. Оревуар, чудо мое!
И, сделав двумя пальцами прощальный жест, с места рванул свой кабриолет, со скоростью метеора полетел прочь по дороге.
Алена завороженно смотрела ему вслед, а Леха, сев за рычаги трактора, хозяйски распорядился:
– Алена, ну долго тебя ждать? Залазь в прицеп!
Алена перевела взгляд с улетевшего кабриолета на Леху и своих земляков в прицепе и сказала в сердцах:
– Да пошли вы все! С прицепом!
Тут на старом грузовичке времен Второй мировой войны к сельпо подкатили черногрязские парни. Черные Грязи были ближайшими соседями Долгих Криков, и между парнями двух сел шла постоянная война. Алена даже не успела заметить, по какому поводу на этот раз началась драка, да повод и не был важен, драка при встрече черногрязских и долгокрикских возникала всегда – что с поводом, что без. Вот и на этот раз мордобой начался сразу, без предисловий и толковища – просто кто-то из черногрязских, проходя мимо долгокрикских, как бы случайно выбил у долгокрикской девахи банку джина с тоником и – пошло, поехало. Только слышались мат, шмяканье кулаков и кастетов да голоса долгокрикских девчат, которые наблюдали за дракой из кузова прицепа, словно с трибуны: