Шрифт:
Пролог
Понедельник – день тяжелый, особенно если он начинается еще с ночи воскресенья.
– Не сопротивляйтесь, Розали! – Сильные мужские руки засовывают меня на заднее сиденье, я всячески оказываю сопротивление, цепляюсь за автомобильную дверцу и упираюсь каблуками в металлический порожек.
– Отпусти, сволочь! Ты порвал мне костюм, – шиплю кошкой на двухметровое недоразумение в лице охранника-амбала. – Ты хоть представляешь, сколько стоил этот наряд, урод?!
Мужчина столбенеет на месте и резко разворачивает меня к себе.
– Розалия. – В его взгляде пожар, широкая грудь вздымается так, что пуговицы на его пиджаке не выдерживают и вылетают из петель. – Если бы не моя работа и долг перед Германом Альбертовичем… – он тщательно подбирает каждое слово, желваки ходят на суровом лице, ему явно неприятна вся эта ситуация.
Я со злорадством смотрю в карие глаза Тимура. Да, я немного пьяна, и мне кажется, что я могу одним щелчком пальцев сдвинуть эту гору из стальных мышц и кубиков пресса. Дурная смелость так и лезет изо всех мест.
«А тело у него точно зачетное, возможно, я бы даже позволила себе зажечь с ним, но… Герман».
Мой братец бдит о целомудрии своей сестрички. А я? Я просто задыхаюсь. От него. Его чрезмерной опеки. Поэтому сегодня я сбежала. С подругами. Подсыпала снотворное охраннику на пропускном пульте, открыла калитку на магнитном замке и рванула в ночной клуб.
В этом вызывающем костюме Белоснежки.
И если принцесса из сказки была невинным цветком, то я в короткой кружевной юбке и тугом корсете на крупной шнуровке явно нарывалась на мужское внимание со всеми вытекающими подробностями. Хотя никто из них не знает и даже не догадывается, что я «динамо». В моей постели не было ни одной мужской особи. Даже когда я вырывалась на волю из закрытой элитной школы-интерната в Англии, куда после смерти мамы меня спихнул заботливый отчим. Я до одури сентиментальная, в моем иллюзорном мире первый раз – это по любви. Большой и чистой, и можно без роз.
И никак иначе!
И этот маленький секрет я храню для того, кто полюбит меня такой, какая я есть. Не за мое положение в обществе, не за банковский счёт моего братца и наследство моего отчима.
Наивно, возможно.
Поэтому я скрываюсь за маской оторвы и стервы. Пусть так и остаётся для окружающих. Так проще. Всегда.
– А ты ведь запал на меня, правда, Тимурчик? – Облизываю пересохшие губы и запускаю руки ему под пиджак, ощущая, как его сердце часто бьется под моими ладонями.
Я давно испытываю терпение охранников своего братца на прочность: я щеголяю в бикини у бассейна, загораю топлес и демонстрирую свои девичьи прелести самыми откровенными моделями пляжной одежды, ловя те самые плотоядные мужские взгляды. Да, вот такая я! Дурная и сумасбродная. Правда, лишь иногда. Моментами.
Мне нравится вот так играть на чужих нервах. Особенно братца, который взялся всерьёз за роль моего папочки, которого у меня никогда не было. Я мщу? Конечно! И, вероятно, пожалею об этом.
Иногда мне кажется, что с молоком матери я впитала чувство ненужности к тому самому, кто меня зачал и бросил. И сейчас я невольно выступаю в роли соблазнительницы затем, чтобы растоптать и бросить, обломать любые помыслы на мой счет у мужской половины человечества.
– Руки убрала и села в машину! – раздраженно цедит Тимур. – Я не нуждаюсь в жалких подачках, тем более от такой, как ты!
Я улыбаюсь.
Значит, все делаю правильно, это работает. Реакция Тимура – лучшая оценка моим поступкам на сегодня. Я практически привыкла к образу стервы, практически…
– Предложение действует: один, два, три… – загибаю пальцы. – Пух, – выдыхаю алкогольным амбре ему в лицо. – Ты упустил свой шанс, красавчик. – Отталкиваюсь от его груди и спиной вваливаюсь на заднее сиденье автомобиля. Юбка задирается, оголяя мои стройные ноги – наследство от мамы, как и длинные густые волосы. Тимур одергивает юбку, захлопывает нервно дверь и огибает машину. Забирается в салон на водительское место и достаёт смартфон.
– Герман Альбертович, я нашёл вашу сестру, через тридцать минут она будет дома.
– Тимурчик, отвези меня к моему властному братцу. Я ведь его так давно не видела. – Сцепляю руки на груди и манерно закатываю глаза.
– Зря ты так. Он впрягается за тебя, а ты… Дура!
Дура, согласна. Я спокойно могла бросить все, поменять документы и начать жизнь с чистого листа еще тогда, когда мне сообщили о смерти отчима.
Я игнорирую сейчас его переход с «вы» на «ты» и это оскорбление. Просто пропускаю мимо ушей. А завтра я обязательно напомню и отомщу за его отказ от меня, но сначала придумаю, как испортить жизнь своему сводному братцу.
Все же выпитая на спор текила была лишней после трёх коктейлей «Голубая лагуна». Возможно, стоит бросить это увлечение ядреной под градусом жидкостью.
Откидываюсь на спину и отключаюсь.
Снова хлопает дверца, и я немного выныриваю из сна. Меня кто-то бережно поднимает на руки. Я делаю жалкую попытку вырваться, колочу кулаками по широкой мужской груди и требую поставить меня на землю. Будь я в силе, могла бы закатить скандал, но… Силы меня покинули. Может, не стоило прыгать на канат, закрепленный у самого потолка ночного клуба, и раскачиваться по залу, а потом бить бутылку шампанского об голову того прилипалы-мордоворота, который сунул свои грабли мне под юбку…
– Угомонись! – слышу хлесткий приказ от Германа, его объятия становятся крепче, и я не вижу больше смысла продолжать сопротивление.
Даже сейчас, в таком состоянии, я сразу узнаю его голос, который меня раздражает всегда. Вкрадчивый и требовательный. Он никогда не кричит и не показывает своих настоящих эмоций, а просто сухо комментирует любую ситуацию. Даже если в душе самый настоящий тайфун.
– Ненавижу тебя, Шипин. Гори в аду!
– Только после тебя, Рози-и-и, – он специально тянет мое имя так и точно знает, что я не люблю это сокращение.