Сводные
Шрифт:
— Какого черта! — взревел строгий мужской голос прямо над ухом Сергея. — Гена, тут пацан какой-то за рулем!
Сережа медленно развернулся, чтобы увидеть высокого грузного мужчину, распахнувшего дверцу машины и смотрящего на него с едва сдерживаемым гневом. Он дрожащими пальцами расстегнул ремень безопасности и, протиснувшись мимо незнакомца, на негнущихся ногах побрел к лежащей на асфальте Юльке. Его желудок дернулся и подскочил к самому горлу, когда он заметил лужу крови, в которой лежала девочка. Ничего страшнее этого он в своей жизни не видел. Это было единственным объяснением тому, что он отвернулся и его вывернуло прямо на ботинки подошедшего к нему мужчине.
Дальше все происходило, словно в тумане. Он слышал, что кто-то вызвал скорую помощь и милицию. Матвей, белее простыни сидел рядом с сестрой, держа ту за руку. Девочка пришла в себя и сейчас кричала диким не своим криком от боли. Сергей даже подумал о том, что лучше бы она оставалась без сознания, по крайней мере не чувствовала бы той агонии, что мучила её сейчас. Матвей что-то рассказывал ей и гладил по волосам, но его щеки тоже блестели от слез за сестру.
Краем уха он услышал от приехавших милиционеров, что машина находится в угоне. Но, к удивлению Метели, никто не попытался арестовать его отца, когда несколько черных машин подъехали к месту аварии. Мужчина буквально выпрыгнул из авто и, подбежав к сыну, поднял его на руки, словно маленького. Изо всех сил прижал к себе. Александр Святославович, приехавший вместе с ним, подбежал к своим детям. На его лице читался ужас, когда он увидел, в каком состоянии была его Кроха. Сокол побледнел, но, положив на плечо сына ладонь, начал тихо уговаривать их, что все будет хорошо.
Сережа до конца своих дней будет помнить, как гневно орал во всю силу легких Сокол, требуя, чтобы медики действовали активней. Как обещал взял автомат и расстрелять их, если малышка не выкарабкается. И в тот момент, когда он наблюдал за быстрыми профессиональными действиями людей в белых халатах, мотивированных угрозами, Сережа впервые подумал о том, что хочет, чтобы все боялись его так же, как дядю Сашу и его отца.
Последствия аварии уладили быстро. Когда первые эмоции отступили, отец Сергея взял ситуацию в свои руки и после короткого разговора с милиционерами, вся информация о ДТП была просто удалена из базы происшествий. Тех мужчин, что стали виновниками аварии, куда-то увезли люди отца. Их машину отбуксировали в неизвестном направлении. Женщина, ставшая невольной свидетельницей всего случившегося, получила денежную компенсацию, но была отправлена домой только после того, как пообещала держать рот на замке. Скорая помощь увезла Юльку, Матвея и Александра Соколова в ближайшее отделение больницы, куда уже спешила тетя Аня. В итоге, на перекрытом участке дороги остались только Сергей с отцом, несколько мужчин в черном внедорожнике и разбитая машина. Парнишка ожидал, что отец отругает его за похищение машины, но вместо этого Владимир Вячеславович подошел к сыну, присевшему у багажника БМВ. Он опустился рядом, глядя на оставленные на машине вмятины, и недовольно покачал головой.
— Ты не должен был трогать мою машину, — спокойно проговорил он.
Сергея его слова словно током пробили. Они заставили парнишку перевести виноватый взгляд на родителя и опустить голову.
— Я знаю, отец, — согласился Сережа, готовый понести любое наказание.
На самом деле он даже хотел, чтобы его наказали, поскольку считал именно себя виновным в том, что произошло с Юлькой. Вид её безвольно лежащего маленького тельца в луже собственной крови до сих пор всплывал у него в сознании, заставляя волну тошноты подниматься по горлу.
— Мне очень жаль, — тише произнес парень.
Владимир Вячеславович снова покачал головой, отвергая все его слова.
— Не жалеть нужно, сынок, — все так же спокойно и размерено произнес мужчина. — Твоя жалость никому не нужна. Она не поможет Юльки с её травмой. Жалость — это слабость. Ты мужчина и не можешь себе позволить быть слабым. Вместо этого прими ответственность за свой поступок и попробуй все исправить.
Сережа кивнул, внимая словам отца. Вина подбивала его прямо сейчас ринуться исправлять случившееся, но он не знал, что мог сделать. Он же просто маленький мальчик.
— С чего мне начать, папа? — неуверенно спросил он, опасаясь, чтобы отец не разочаровался в нем.
Владимир Вячеславович лишь мягко улыбнулся и потрепал сынишку по русым волнистым волосам, так похожим на волосы его жены. Мужчина в последнее время все чаще замечал, что сын перенимает все больше черт его любимой жены, но его это не расстраивало. Ольга была потрясающей женщиной, которую он любил с каждым днем только сильнее.
— Во-первых, сынок, мы отправимся в больницу и подождем, вместе с нашими друзьями, окончания операции, — начал загибать пальцы отец, пока Сережа слушал его в оба уха, боясь пропустить или забыть что-либо. — Нам нужно знать, что Юленьке не угрожает опасность. Сейчас она твоя ответственность, сынок. Не важно, виновен ты в аварии или нет, но она пострадала в машине, когда ты был за рулем.
Сережа кивнул, понимая логику отца. Он и не пытался снять с себя ответственность.
— Во-вторых, это… — протянул Владимир Вячеславович, разворачивая парнишку к БМВ и ткнув пальцем в огромную вмятину. — Это тоже твоя ответственность. Мне все равно, откуда ты возьмешь деньги, даже если будешь голодать и откладывать те, что получаешь на обед, но ты исправишь это. Я хочу видеть эту красавицу в том состоянии, в котором она была ещё утром и, если справишься, я подарю ее тебе.
Сережка от удивления резво вскинул голову и посмотрел на отца, словно не мог поверить, что тот не шутит.
— Мне? Правда? — недоверчиво переспросил он, вглядываясь в смеющееся лицо отца. — Ты не разыгрываешь меня, пап?
Владимир Вячеславович лишь кивнул сорванцу и, хотя Сережа изо всех сил пытался контролировать свой восторг от этой новости, мужчина заметил, как вздрагивают пальцы сынишки от желания тут же кинуться к машине. Однако он понимал, что сейчас не время и не место. Им нужно было поехать в больницу и проследить, чтобы кроха не пострадала. У Владимира Вячеславовича болело сердце за детей друга, которых он любил практически так же, как своего собственного, но мужчина все же поблагодарил Бога, когда увидел в луже крови не своего пацана. В той ситуации, в которой они оказались с Соколом сейчас, прижатые со всех сторон меняющейся властью региона, они грешным делом подумали, что детям пытались навредить, чтобы прижать их. Именно поэтому Метеля решил перестраховаться и дал указание своим людям прижать тех, кто въехал в БМВ. Парни отзвонились ему несколько минут назад и сказали, что это было случайностью. Не верить в слова своих людей было глупо, поскольку он определенно точно знал, как именно они умели добиваться истины. Сложно поверить в подобную случайность, но ему было известно, что за грехи отцов обычно страдают дети, а они с Соколом далеко не были безгрешными.
Когда несколькими часами позже в холл хирургического отделения местной районной больницы вошел доктор, все поднялись со своих кресел и двинулись навстречу Максиму Сергеевичу Кларскому, бывшему однокласснику Вовы Метели и Саши Сокола, который теперь не раз вытягивал с того света их ребят.
— Она в порядке, операция прошла успешно, — поспешил заверить хирург, видя испуганные лица родителей Юльки. — У неё был сложный открытый перелом левой ноги в двух местах со смещением. Нам удалось стабилизировать ногу, но ей придется довольно долго полежать на вытяжении. С сотрясением все немного хуже. Нужно следить за её здоровьем. Подобные травмы могут оставить отпечаток на её неврологическом состоянии.
Отец и мать девочки переглянулись, тяжело вздыхая от облегчения. Они понимали, что это лучший результат, который могли просить от врачей, но все ещё переживали о своей Крохе. Сережа же, слабо понимая, о чем говорил врач, потянул маму за рукав, привлекая к себе внимание расстроенной женщины.
— Мам, что это значит? — тихо переспросил он.
Матвей придвинулся к другу, чтобы услышать ответ, поскольку знал, что его собственные родители были сейчас не в том состоянии, чтобы что-либо ему объяснять. Мама ведь только перестала плакать, неслышно передвигая губы в молитве, а отец неподвижно сидел рядом все это время, сжимая её ладонь так сильно, что у него побелели пальцы.