Сводные
Шрифт:
Сережа не участвовал в их болтовне. Сгружал вещи на самой дальней от входа койке, ближе всего к окнам. Это всегда была его работа — контролировать окна. Если бы прямо сейчас на них напали, никто бы из ребят не растерялся. Все четко знали свои места.
Порывшись в мешке, Горем вытащил белый конверт и хмыкнул, крутя его в пальцах.
— Да чтоб мою душу девственницы терзали, это ж нам письма, — неверяще выдохнул он.
А потом схватил мешок и вывалил с сотню писем на пол казармы. Сложно было ожидать, что парни на местах останутся. Все рванули к куче конвертов так, словно там вместо бумаги золото насыпано было. Да и как может быть иначе, когда это первая весточка из дома, что за два года была. У Сережи руки задрожали, когда подумал, что Юля написать ему могла. Даже Сизого толкнул в сторону, когда друг перед ним возник. Не мог ждать очереди, не мог думать больше не о чем другом. Парни даже замерли, не привыкшие видеть от Метели эмоций. Все думали, что парень вообще свое сердце на автомат променял, как попал сюда. Всегда хладнокровно держался в любой ситуации, в которую они попадали. За это парни и слушались его. Знали, что по-глупости и эмоциональсти бед не натворит. А сейчас, как взгляд его лихорадочный увидели, даже отошли на шаг, позволяя ему первому к конвертам подобраться. А он жадно бумагу комкал, перебирая письма в поисках фамилии своей, словно опасался, что кто-то из парней его письмо перехватит.
И понимал же Сережа, что со стороны глупо смотрится, но не мог иначе. Копошился в куче, пока первое письмо со своей фамилией не нашел с знакомым аккуратным почерком. Захотелось сразу же разорвать обертку и прочесть все, что его Юля написала. Но остановил себя. Бросил взгляд на парней и начал остальные письма распределять. Письма тех, кого уже в живых не было, назад в мешки кидали. Дед обещал, что потом переберет их и ответит родственникам. Расскажет, за что и как их сыновья погибли.
Спустя пятнадцать минут, когда письма были распределены и парни попадали на койки читать, их на ужин позвали. Сережа свои письма под мотрас положил. Доверял своим, но не мог допустить, чтобы хоть что-то пропало от его сокровища. Их и так не слишком много было. Пятнадцать от Юли, три от Дениса и еще три от Алисы. Последние его мало интересовали, но что-то остановило его от того, чтобы выкинуть сразу.
После ужина вернуться в казарму не удалось. Их собрали у командира роты где долго и во всех деталях рассказывали о том, как завтра они будут разъезжаться по домам. Подписали соглашения о неразглашении, ознакомили с предложениями послужить стране подольше и отпустили отдыхать. Команду тушить свет выполнять пришлось, но в ту ночь никто не лег по приказу. Все читали письма, сидя на койках с зажигалками и спичками в руках. Сереже повезло больше, фонарный столб находился прям напротив его окна и светил достаточно, чтобы были видны буквы на белой бумаге.
Любимый мой, Сереженька!
Не знаю, что случилось с твоим телефоном, но я не могу связаться с тобой. Вчера приезжал Денис и признался, что у него тоже нет с тобой связи. Наверное, все же строгие армейские правила сделали свое дело и этот вид связи для нас закрыт. Ничего, я не унываю. Хотя уже соскучилась по твоему голосу. И по твоим рукам. И губам. Господи, я бы все на свете отдала, чтобы снова рядом с тобой очутиться. Просыпаюсь и думаю, что все это просто сон и ты там, внизу. В своей комнате. Но тебя там нет и это разбивает мне сердце.
Люблю тебя и уже скучаю.
Надеюсь, что адрес, который дали в военкомате правильный и ты получишь это письмо. Буду рада, если ответишь.
Твоя Юля
Сережа закусил губу, пытаясь сдержать слезы, что горели на глазах. Он, взрослый мужик, который видел все самое ужасное, что было в этом мире, как баба рыдал над любовным письмом. Но и иначе не мог. Сердце разрывалось от эмоций, когда читал ровные строчки, написаные её аккуратным округлым почерком. Как же он скучал по ней, только один Бог знал. И, хоть и казалось, что отвык. Что привык уже сам жить, но все равно не мог её образ из сердца выкинуть. Да и не пытался. Дни считал, когда вернуться к ней сможет. И все варианты обдумал за те годы, что вдали от нее провел не в силах даже весточку отправить, что жив и здоров. Понимал, что простит ей все, что было за время их разлуки, ведь ничто значения не имело.
А сейчас, расперделив письма по датам, когда они были написаны, нетерпеливо читал их одно за другим.
Метеля, привет!
Не знаю, что с телефоном, но я очень прошу тебя выйти со мной на связь. Мне нужно с тобой поговорить. С Волыной не получается так просто, как я думал. Ситуация сильно обострилась… Нужен твой совет. ОЧЕНЬ нужен, Сережа.
Дома все нормально. Юля немного по оценкам скотилась, но это все из-за депрессии. Она прийдет в себя, я уверен. Пытаюсь максимально времени с ней проводить, чтобы одинокой себя не чувствовала. Но пока с ней сложно.
Надеюсь ты получишь письмо и сможешь быстро ответить.
Денис Доронин
Сережа напрягся, сжимая в руках пожелтевший лист бумаги с письмом от друга. У него был уговор с Сибиряком, что как бы не сложилась ситуация, Денис не пострадает. Оставалось лишь надеяться, что Сибиряк слово сдержит и Волына его за собой на дно не потянет.
Сережка, привет!
Шлю тебе фото, чтобы ты не скучал поздними холодными ночами.
Помни, что я тебя жду и мечтаю о тебе.
С любовью, Алиса
К письму было приложено фото обнаженной брюнетки в весьма недвусмысленной позе. Покачав головой, Сережа сложил фото и письмо назад в конверт, отобрал остальные письма Ивановой и выкинул все разом в мусорное ведро.
Любимый мой, Сереженька!
Не знаю как долго идут к тебе мои письма и как долго будет идти ответ, но не могу не написать снова. Да, такая егоза, но я соскучилась и ты всегда был тем, к кому я спешила со всем хорошим и плохим, что было в моей жизни. Этот раз не исключение. Мне предложили вести кружок для детей малдших класов по танцам!!! Обещали даже платить. Немного, конечно, но я согласилась. Деньги лишними не будут. Да и отвлекусь немного, а то совсем в унынии после твоего отъезда.
Дома все нормально. Бабушка часто о тебе говорит, скучает сильно. Все спрашивает, не было ли писем от тебя.
Я знаю, что ты не любишь писать, но было бы хорошо, если бы хоть одно письмецо написал. Для меня.
С нетерпением жду ответ.
Твоя Юля.
Не теряя ни минуты, Сережа тут же распечатал следующее письмо от девочки.
Любимый мой, Сереженька!
Я хочу поздравить тебя с Новым годом и Рождеством. Мы не отмечали в этом году праздники. Бабушка Катя не встает с постели, а у меня не было настроения. Денис приходил. Оставался ночевать в твоей комнате. Надеюсь, что ты не против.
А сегодня мой день рожденья. Пятнадцать. Утром приехал Денис с огромной охапкой воздушных шаров, тортом и плюшевым медведем. Я знаю, что ты попросил его быть рядом со мной и спасибо тебе за это. Не знаю, как пережила бы разлуку, оставшись одна. Но в моем сердце только ты, моя любовь.
Твоя Юля.
Укол ревности скрутил сердце, но парень заставил себя выдохнуть. Он должен быть рад и благодарен, что Денис был там. К тому же, это было почти полтора года назад. Метеля покасился на крайние письма, что были написаны позднее, но не осмелился нарушить последовательность, боясь потерять связь. Он словно вновь переместился на два года назад и переживал с Юлей жизнь, что была у неё без него. В следующих письмах она писала о разных мелочах и том, что скучает. Рассказывала об успехах в учебе и детях из своего кружка. Упоминала Дениса. Чаще. чем Сергею того бы хотелось. А потом её письма начали меняться, и в них все чаще начал сквозить испуг.