Сводный экипаж
Шрифт:
— Ух, это что за летучая дыня? — прошептала Манки, утирая слегка разбитый нос.
— Дирижабль, — пояснил Энди, машинально протягивая обезьяне тряпицу «носового платка».
Команды — и катерная, и обе смешавшиеся саркандские — зачарованно наблюдали за разворачивающимся немыслимым боем. Вообще-то, даже самому Энди было трудно поверить что здесь, в безымянном озерном проливе происходит столь странная схватка глубоко чуждых эпох.
Меж тем, дирижабль действовал решительно — его опытный пилот вызывал искреннее восхищение. После безукоризненного маневра воздухоплавательный аппарат вышел на пересечение курса головной флюги, резко клюнул носом — куда-то запропастившийся гребец наверняка
Энди, иной раз вспоминавший, что он не только человек-с-Болот, но и выходец из прогрессивного XIX века, ожидал вспышки, взрыва, клубов пламени и кусков разорванных человеческих тел. Ничего подобного — попадание не дало ни малейшего эффекта. В первые мгновения. Но чуть позже команда флюги с поистине нечеловеческим воплем покинула судно. Энди вообще не мог представить, что прыгать за борт можно с такой скоростью. И катерники, и участвующие в абордажном бою саркандцы, смотрели на происходящее, открыв рты и тщетно пытаясь осознать суть. Потом сцепившиеся суда накрыла волна вони…
— Какой ужас! — Магнус зажал ладонями окровавленный нос и рот.
Энди в силу болотной крови, относящийся к смраду поспокойнее, тоже оказался порядком оглушен. Вонь оказалась редкостной концентрации: кроме стандартной тухлости и омерзительной горько-сладкости, в запахе присутствовало нечто малообъяснимое, если можно так выразиться — вопиюще звериное, отчего невыносимо хотелось прыгнуть за борт, доплыть до берега, перебежать мыс, пересечь озеро, двинуться на север, и дальше, дальше, ко льдам Белых земель…
— У-уууууу…. — из глаз мартышки потекли слезы.
С кораблей донеслись дружные стоны и проклятия. Слой густого смрада раскатился над волнами, временами сгущаясь до невыносимости. Пытающиеся спастись с разбомбленной флюги моряки со всей мочи плыли прочь от корабля: некоторые саркандцы устремились к соседним судам, но большинство стремилось подальше — к восточным, безлюдным утесам пролива. Энди начал догадываться, что битва окончена.
Дирижабль угрожающе двинулся к тыловым судам саркандской флотилии — там осознали опасность — две ближайшие флюги поспешно развернулись к востоку, последний корабль, видимо, с ослабленной командой, наполненный ранеными еще в первом утреннем бою, замешкался. Воздухоплавательный аппарат прошел над ним, с дирижабля что-то угрожающе проорали в рупор и опять же насмешливо облаяли обреченное судно. Но бомбить беспомощное судно дирижабль почему-то не стал, а развернулся и пошел к сцепившимся кораблям. На флюге, подпиравшей «Ноль-Двенадцатый», кто-то горестно застонал. Энди понимал саркандцев — задыхаться от ядовитых газовых бомб — это совсем не то, что умирать в честном поединке, скрестив с противником стальные клинки и бесстрашие мужских характеров.
— Тю, тут нам пежнасем, — вздохнул сидящий в люке котельного отделения Сан. — Вдребезги разнесет!
Энди машинально шагнул к пулемету, двинул стволы вверх. Один из паропроводов оставался относительно цел, возможно, удастся напугать…
— Бесполезно, — не глядя, сказал юнга. — От этих вообще не уйдешь.
Действительно, бесполезно: стволы к небу вообще не поднимались. Что за день такой проклятый? Энди отлично помнил, что возможность стрельбы по зенитным целям определенно входит в перечень ограниченных достоинств Мк2–2. Отчего же спарка не желает задираться? О! К шестерне вертикального наведения
Энди оглянулся. Мартышка со слегка распухшим носом зачарованно следила за надвигающимся дирижаблем. На береговых камнях замерли тылы отряда береговой обороны: застывшая столбиком шуршулла, рядом квадратный минотавр прикрывал лицо от солнца ладонью-лопатой. Ша привстала на цыпочки и, заметив что рулевой на нее смотрит, успокаивающе замахала рукой. На катере тоже вели себя странно: вдова утирала окровавленное лицо шкипера, доктор тоже прижимал тряпку к поврежденному лицу, вот покосился на Магнуса и спросил:
— Полагаю, это опять они?
— Скорее всего, — прокряхтел шкипер.
— Шутите что ли? — возмутилась Хатидже. — Вы же голос слыхали.
Упомянутый голос не замедлил напомнить о себе, как только дирижабль завис над кораблями. Рупор осведомился:
— Чего встали как дуболомы? Живо расцепиться, осмотреть повреждения, доложить! Огрызок, чего замер? Видишь не в себе человеки, подпихни слабоумных.
Юнга подавил тоскливый вздох и завопил:
— Эй, на флюге?! Расходиться будем или как? Чего молчите, герои Сарканда?
С корабля ответили приглушенным опасливым ругательством…
саркандцы проявляли предусмотрительность
замиранием
— гребцы в лодках особым
отвлеченные размышления не помешали пулеметчику маневр прохода правым бортом к противнику обсуждался при
Вот рулевое весло
патрульно-разведывательной
Разойтись оказалось непросто. Одна из флюг плотно села на камни, практически приковав товарищей по несчастью к берегу. Пришлось работать совместно, переругиваясь и порядком напрягаясь. С дирижабля взбадривали насмешливыми замечаниями, гавканьем и иной раз ценными советами. Воздухоплаватели явно знали возможности катера. К счастью, двигатель и винт «Ноль-Двенадцатого» остались не поврежденными — после немалых условий суда удалось чуть раздвинуть, катер отработал задним ходом и выбрался на свободу. Некоторые повреждения обшивки и остатков краски можно было не считать. Катерники великодушно отбуксировали две флюги на глубину — третью снимать с рифа было бессмысленно — затонет немедленно.
— Управились? Поздравляю! Кто старший в ОРеГе ПеГеТе Сарканд?
— Наверное, я… — неуверенно ответил с флюги кто-то из саркандцев, смущенный загадочной, но бесспорно ученой формулировкой. — Но Его Светлость Смелое Солнце Сарканда…
— Зашло ваше Солнце. В смысле драпануло оно, — сообщили с дирижабля. — Сейчас я спущусь на борт и дам вам жизненый совет. Необязательный к исполнению, поскольку вы всегда можете предпочесть умной мысли попадание разящего мистического вонь-снаряда или иную сногсшибательную альтернативу.
Саркандцы помалкивали. День выдался утомительным, воевать и спорить уже исчезло и последнее настроения. Тела троих убитых передали на флюги, раненых было куда больше: кроме приличествующих случаю колотых и резаных ран, имелись десятки легко пострадавших. Это от проклятого ружья: стволы разорвало самым жутким образом, сам Магнус просто чудом остался жив и зряч. К счастью, битву изгадили патроны снаряженные легковесной утиной дробью. Несколько дробин поймал и сам Энди, а доктору мелкий свинцовый шарик угодил точно в кончик носа. Впрочем, мужественный эскулап, наскоро замотав нос, неутомимо оказывал помощь раненым саркандцам. Ружейный взрыв и нанесенные им повреждения оба отряда на редкость единодушно отнесли к последствиям магии — в каком-то смысле так и было: что погодное колдовство, что пороховое — лучше держаться от них подальше.