Сводный враг
Шрифт:
— Уедешь со мной?
Ох!
Под таким дурманящим взглядом соображать трудно.
— Перестань так смотреть на меня.
Блин, так ведь и свихнуться можно. В один момент стать той, которая жизни своей без парня не представляет. Честное слово, очень трудно сопротивляться Покровскому.
— Как я на тебя смотрю? Как на самую красивую? Как на ту, которая сводит меня с ума уже несколько лет подряд?
Мы двигаемся к машине.
— Я хочу быть рядом. Кивни, и я прямо сейчас запихну тебя в
Становится смешно.
— Не знала, что ты такой романтик. А вместо цветов что? Кактус?
— Чтобы ты им в меня запустила? Ну уж нет. Начнем с чего-то мягкого. И ты так и не ответила на мой вопрос. Какие планы на завтра?
Мое сердце делает сальто, когда, не дожидаясь ответа, Демид наклоняется и целует меня.
Ох, теперь мне становится плевать на драку в клубе, на Горскую, на того козла, на завтрашнюю пару. На все.
Покровский отрывается и внимательно смотрит на мою реакцию.
Запрещенный прием, между прочим.
— Ладно. Согласна уехать с тобой. — Увидев победный блеск в его глазах, тут же продолжаю: — После пар.
Демид поморщился.
Я не могу удержаться от смеха. Этого человека я считала злым монстром? Да он же домашний кот.
— Домой?
Мы садимся в машину. Только здесь до меня начинает доходить, что Покровский-старший обязательно узнает о драке. Черт. Еще же мама. Как мы с Демидом можем вместе вернуться домой, если уезжала я с Вадимом?
— Сначала я зайду в дом, а минут через двадцать ты.
— Ты думаешь, что они будут ждать нас?
Пожимаю плечами.
— Кто знает?
Демид кивает.
— Потом проберусь к тебе в комнату.
О-о-о, это было бы прикольно. Но мысль о том, что кто-то увидит Демида, входящего ко мне в комнату поздней ночью, вызывает во мне какой-то ужас. Страшно представить, какой скандал устроят родители.
— Не вздумай, — угрожающе шепчу я.
Ох, ну зачем нарываться?
Демид ничего не отвечает, и я бросаю на него хмурый взгляд.
— Я серьезно. Если кто-нибудь увидит… Сам понимаешь, что будет.
— Ага, — коротко бросает в ответ.
Но через час, когда я уже собиралась ложиться спать, дверь открылась.
Эх, ничего он не понял.
— Что ты здесь делаешь? — шиплю я, хватая парня за руку, затягивая в комнату.
— Говорил же, что приду.
— А я говорила, чтобы не приходил.
В комнате темно, я даже ночник не успела включить. И это даже хорошо. Потому что я покраснела, когда мои пальцы оказались на голой груди Демида.
— Мне уйти? — растягивая каждое слово, протянул он.
— Нет!
Слышу смешок.
Прикусываю губу, когда Демид отходит от меня.
— Ты куда?
— Спать, Котова. Я спать. Ты идешь?
А у меня выбор есть?
— Пять минут, и ты уходишь. Пять минут.
— Ага.
Так-с, мне надо прекращать верить в его «ага».
Я несколько долгих секунд разглядываю грудь Демида, на которой так удобно лежит моя голова. А рука… Ох, да-а-а-а. Если бы мои пальцы могли мурчать, то они бы сейчас выли в голос оттого, что им дали доступ к прекрасному прессу Покровского.
Какой реалистичный сон.
Я почти дрожу от восторга.
Голова кружится.
По телу прокатывается волна удовольствия.
Прижиматься к Демиду — лучшее, что со мной случалось за последнее время. Мне не хотелось просыпаться. Так бы и жила в этом раю мышц и упругих тел. Долго. Целую вечность.
— Увидела что-то интересное? — Демид приподнимает голову, выразительно смотря на меня. — Я бы не отказался от массажа.
Его голос сбивает меня с мыслей.
Почему он вообще говорит? Вместо разговоров Покровский должен еще сильнее прижать меня к себе, целовать и томным голосом шептать на ушко о том, как безумно любит и дышать без меня не может.
Какой, к черту, массаж?
— Хотя нет, — продолжает он, — Не смей двигаться. Я запрещаю тебе вставать. Целый день так пролежим, и пусть только кто-то попробует нас побеспокоить.
Я поджимаю губы.
— Блин, Покровский, ты даже в моем сне умудряешься командовать. Что ты за человек? Давай закрывай свой рот и исполняй все желания девчонок, о которых они стесняются говорить вслух.
Демид издает какой-то звук. То ли стон, то ли… Смех?
— Ты и правда думаешь, что я в твоем сне?
Его усмешка ставит под сомнение все, о чем я думала после пробуждения.
Я кусаю себя за руку.
Теперь я издаю стон, но уже от боли.
Демид взрывается смехом, когда я подпрыгиваю на кровати, как на батуте, и с ощущением, что у меня сердце вот-вот выпрыгнет из груди, прижимаюсь к стене.
— Ты не ушел, — не спрашиваю. Утверждаю. И голос у меня ну вообще не ангельский.
— Не успел.
Это уже хорошо. То есть он планировал, но не успел.
— Радуйся, что мама не пришла меня будить. Иначе лететь бы тебе со второго этажа вниз головой. А потом и мне.
— На меня приземлилась бы.
Он продолжает лежать на моей кровати, и я отмечаю, что, даже сонный и лохматый, Покровский все равно остается похожим на какое-то божественное существо. Честное слово, бог.
— Ты очень красивая.
Мое сердце чуть не разрывается от счастья.
— И мне чертовски нравятся твои шорты.
Опускаю взгляд и тут же краснею. Идиотские шорты задрались так сильно, что стало видно все, что было под ними.
Одергиваю их вниз.
— Может, ты наконец-то исчезнешь? Серьезно, Демид, уходи. Если кто-нибудь увидит здесь твою задницу…