Своенравная наследница
Шрифт:
Она посмотрела на меня удивленно и даже обиженно.
– И в чем же я странная?
– Я хочу сказать, что ты сильно отличаешься от сверстников.
Ее изменчивое лицо погрустнело.
– Вы же видите: я одинока, – сказала она. – Я живу наверху в замке.
Это признание показалось мне жалобным и трогательным, и я взглянула на девочку с новым интересом.
– Может быть, ты захочешь дружить со мной? – предложила я.
– Я редко завожу дружбу с незнакомцами, – и в ее голосе проскользнуло прежнее высокомерие, – но вы, пожалуй, мне нравитесь.
– Очень хорошо. Тогда давай заключим договор о дружбе. И в качестве первых плодов нашего соглашения предлагаю выбрать день, когда я пойду с тобой в замок и познакомлюсь с твоей…
Что-то в моих словах поразило ее, и она снова рассмеялась.
– Вот увидите, вы сразу полюбите мою бабушку.
– В таком случае у вас семейный дар, – ответила я, – нравиться людям с первого взгляда.
– Семейный? – фыркнула она насмешливо. – Не важно. Вы увидите все своими глазами. Через два дня, когда я вернусь из Тулатуки.
С этими словами она ловко спустилась с дерева, легко перепрыгивая с ветки на ветку. Среди густой зелени девочка походила на лесную нимфу. Изящно помахав мне на прощание, она упорхнула в ближнюю рощицу и скрылась из виду.
Я стояла, зачарованная, и все ждала, не вернется ли это странное создание. Признаюсь, свободная речь и яркая внешность девочки меня поразили. Она действительно казалась существом из иного мира.
Я шла домой, погрузившись в мечтания, чему способствовала яркая красота холмов, и слушая, как река бормочет мрачные сказки Эрин [1] . Мне очень хотелось узнать, что такое Тулатука и с кем отправилась туда моя новая знакомая. Сам воздух Ирландии словно пробуждал грезы. Мне не верилось, что всего месяц назад я гуляла по Бродвею [2] , любуясь блестящими витринами «Тиффани» [3] , лениво оглядывая толпы прохожих и прокладывая себе путь в отель по Пятой авеню [4] . Но все свои размышления мне пришлось оставить при себе, по крайней мере до визита в замок, которого я ожидала с большим нетерпением. Может быть, этот замок – всего лишь выдумка, создание чувствительного детского воображения? Я собиралась удовлетворить свое любопытство при первой возможности.
1
Эрин – самоназвание Ирландии (примеч. пер).
2
Бродвей – самая длинная улица Манхэттена в Нью-Йорке.
3
«Тиффани» – знаменитая ювелирная компания.
4
Пятая авеню – одна из самых знаменитых, респектабельных и дорогих улиц мира, находится в центре Манхэттена.
Вечером я застала хозяина гостиницы одного. Переделав все дневные труды, он сидел с трубкой во рту на скамье у входа в дом. Его неподвижное лицо с крупным красным носом было украшено рыжей взлохмаченной шевелюрой. Я пыталась разговорить его и не могла понять, почему он неохотно отвечает на вопросы.
– Замок? Точно, есть там наверху замок. Чудное старое местечко.
– Кому он сейчас принадлежит?
– Кому принадлежит? – неуверенно ответил хозяин, пожевав губами. – Да сложно сказать. Пожалуй, что самой мисс Уинифред.
– Что же она, благородного происхождения? – спросила я.
– Сложно сказать, – снова уклончиво ответил он, – кто говорит да, а кто и нет.
Тут крылась какая-то тайна, которую я пообещала себе открыть во что бы то ни стало.
– Может быть, вы хотя бы скажете мне, что такое Тулатука?
Хозяин поглядел на меня почти испуганно.
– Да благословит нас всех Господь! – воскликнул он. – И с чего же, мэм, вам вздумалось такие вопросы задавать?
– Что вам не нравится в моих вопросах? – настаивала я. – Мне интересно всё, чем Ирландия отличается от Америки. У нас – паровые гудки и рев заводов, у вас – легенды и поэзия. Мне показалось, что Тулатука имеет прямое отношение к старинным преданиям, поэтому и спрашиваю.
Хозяин, по всей видимости, не получал удовольствия от нашей беседы, потому что ответил сухо и коротко:
– Тулатука – это сам дьявол, принявший облик дикой лошади, и горе тому, кто сядет ей на спину!
– Но девочка говорила, что собирается туда поехать. Вряд ли она имела в виду, что собирается к лошади! – заметила я.
– Нет, мэм. Она говорила о диком, заброшенном месте, где текут водопады, – ответил хозяин, – и которое названо по имени той твари, о которой я толкую.
– Неужели!
– Да, мэм. Рассказывают, в том месте с Тулатукой повстречался один портной. Он шел в аббатство с выполненным заказом, нес новую, только что сшитую сутану [5] . В недобрый час он услышал цокот копыт и оседланную черную тварь, у которой из ноздрей выходило пламя. Темные чары заставили его взобраться на спину дьявольскому отродью, и Тулатука бросился вместе с всадником со скалы. Вот с тех пор это место так у нас называют.
Хозяин немного колебался, рассказывая эту историю, как будто сам не верил в нее, но поддерживал общепризнанную легенду, которая привлекала путешественников в эти живописные места.
5
Сутана – длинная темная одежда католических священников и монахов.
– Но там очень красиво, мэм, это точно. Сходите туда как-нибудь при случае.
– Хорошо, – ответила я, – но сначала мне было бы интересно увидеть замок и женщину, которая там живет.
– Не ближний свет, – заметил хозяин, – впрочем, погода хорошая, так что прогуляетесь с удовольствием.
– Расстояние меня не пугает ни в малейшей степени, – заявила я, – Уинифред обещала за мной зайти через день-другой.
– Надеюсь, мэм, она не превратится в болотный огонек и не бросит вас в болоте, – сказал он без улыбки.
Тут его позвали, и я не успела расспросить, что он имел в виду. Судя по его тону, он пострадал от проказ моей новой знакомой. Я улыбнулась, представив, как девочка в танце заводит его в болото… Интересно, какую шутку она сыграла с хладнокровным, как статуя, хозяином гостиницы?
Глава II. В замке
Ясным утром хозяин сообщил мне, что Своенравная Уинифред ждет.
– Почему ее так называют? – спросила я.
– Да понимаете, мэм, очень уж она чудно себя ведет! Проще закрепить булавкой пух на чертополохе или вырвать перо из ласточкина крыла на лету, чем сообразить, что еще она выкинет. – Он огляделся с опаской, как будто боялся, что нас подслушают, потом подошел поближе и шепотом продолжил: – Ходят слухи, что с девочкой не все ладно. Вам стоит это знать, раз уж вы пойдете с ней в замок. Она в свои годы знает столько, что детям знать не положено, ведет себя, прямо скажем, безрассудно. Шальная она какая-то, никакого сладу с ней нет. И знакомства водит подозрительные.
– А кто ее родители?
– Вы, мэм, меня уже об этом спрашивали, но это долгая история. Поговаривают, что Своенравная Уинифред вообще не человеческий ребенок. Конечно, это больше старики говорят, у которых с головой уже не очень, – добавил он, как будто устыдившись.
– Кто же о ней заботится?
– Кто? Да, честно говоря, она сама о себе заботится, – ответил хозяин, безнадежно махнув рукой.
– Она же не может жить одна? У нее есть бабушка, насколько я понимаю.
Хозяин поглядел на меня с недоумением.