Своенравная наследница
Шрифт:
— А сколько лет вы управляете Фрайарсгейтом?
— С четырнадцати. В конце мая мне исполнится двадцать два.
— Моя дорогая девочка, леди никогда не упоминает о своем истинном возрасте, — упрекнул ее Томас Болтон, входя в зал. — Мне сказали, что шотландец вернулся?
— Вы, разумеется, уже позавтракали, дядюшка? — спросила Элизабет. — Если нет, боюсь, джема больше не осталось. Весь съеден.
— Мы с Уиллом вот уже два часа на ногах, дорогая девочка, — сообщил Томас. — Обсуждали состояние
— А что не так с моими волосами? — удивилась она.
— Прическа. Нужно определить самый элегантный для тебя стиль, и Нэнси должна научиться укладывать твои волосы в модную прическу. И отныне ты перед сном смазываешь руки жиром и обертываешь их тряпочкой.
— Это еще зачем?!
— Дорогая, только вчера Уилл заметил, что у тебя руки как у молочницы. У леди должны быть гладкие и мягкие руки. А этого можно добиться только обертываниями и жиром. Ни в коем случае не стоит заниматься физическим трудом.
— Дядя, я не собираюсь ничего менять! — раздраженно бросила Элизабет.
— Иногда с ней бывает очень трудно, — вздохнул Томас. — Видите ли, она через несколько недель едет ко двору. Ее сестрам не терпелось там оказаться, но, увы, моей дорогой Элизабет больше всего хочется остаться дома. Да, кстати, девочка, нужно попрактиковаться в походке.
— Я научилась ходить в год, дядюшка. Что плохого в моей походке?
— Ты топаешь, дорогая. Леди не топают: они скользят, как лебеди по воде, — терпеливо объяснял лорд Кембридж.
— Дядюшка! — взорвалась Элизабет.
— По крайней мере нужно избавиться от топота, — невозмутимо сказал Томас.
Бэн Маккол фыркнул, за что получил в награду мрачный взгляд Элизабет.
— В таких платьях, что тебе сшили, топать немыслимо, — продолжал Томас. — А ты выглядишь в них просто неотразимой, солнышко мое. Видите ли, мистер Маккол, она самая красивая из дочерей Розамунды. А теперь расскажите, что привело вас назад, во Фрайарсгейт. Я думал, вы отправились в Клевенз-Карн.
Бэн объяснил, в чем дело, а Элизабет пересказала дяде содержание письма.
— Вы сын хозяина Грейхейвена? — спросил Томас.
— Да, старший, но незаконнорожденный, — честно признался Бэн. — Я жил в доме отца почти двадцать лет. Меня растили вместе с законными единокровными братьями и сестрой Маргарет, которая стала монахиней.
— Я всегда считал, что мужчина должен нести ответственность за последствия своей страсти, — заметил Томас. — Двое сыновей Болтона рождены вне закона: Эдмунд, управитель Фрайарсгейта, и Ричард, настоятель аббатства Святого Катберта. Наследником был Гай, а самым младшим — Генри. Оба законных сына мертвы и лежат в земле.
— А где ваше место на фамильном древе? — дерзко осведомился Бэн.
— Несколько поколений назад в семье родились
— Но вы, похоже, живете где-то неподалеку?
— Да, я продал свои поместья на юге, все, если не считать двух домов. И вернулся на север, чтобы быть рядом с родными. И никогда не пожалел об этом решении. Каждые три года я на несколько месяцев уезжаю ко двору, а потом с радостью возвращаюсь домой.
— И клянется больше никогда не ездить, — рассмеялась Элизабет. — Но всегда нарушает клятву.
— Только, чтобы услышать последние сплетни и обновить гардероб, — заверил Томас собеседников. — Мои люди из Оттерли будут крайне разочарованы, если я не появлюсь перед ними в модном виде.
— И ты никогда их не разочаровываешь, дядюшка, — лукаво хмыкнула Элизабет.
— Бессовестная девчонка! — вскричал он. — И не надейся, что я забыл об уроках этикета. Потому что я не забыл! Немедленно выходи из-за стола! Пора начинать!
Элизабет застонала, но послушалась. За окнами густо шел снег, так что из дома все равно никуда не убежишь.
Она вышла из-за стола и потопала по залу. Увидев мучительную гримасу на лице лорда Кембриджа, Бэн усмехнулся, но промолчал, наслаждаясь неожиданным развлечением. Похоже, веселье только начиналось.
— Нет-нет, дорогая, — тяжко вздохнул лорд Болтон. — Что у тебя на ногах? Возможно, в этом вся беда?
Элизабет высунула ногу из-под юбок. На ней были сильно поношенные башмаки из коричневой кожи, с квадратным мыском.
— Хмм. Да, возможно, дело в этом, — произнес лорд Кембридж. — Трудно скользить в подобной обуви, ;не так ли? Альберт! Поднимись в спальню мистрис Элизабет и попроси Нэнси принести пару бальных туфель.
Слуга тут же умчался выполнять распоряжение.
— При дворе, дорогая, таких башмаков не носят, хотя они могут прекрасно послужить в дороге. Нельзя обрести настоящую придворную походку в подобных башмаках. Только бальные туфли!
— Они мне жмут, — пожаловалась Элизабет.
— Ради моды леди обязана терпеть подобную пытку, — мягко объяснил он.
— Интересно, болят ли ноги у лебедей? — мрачно пробормотала Элизабет.
— Боюсь, твоя мать слишком долго откладывала эту поездку, — сказал Томас, не слыша ее. — Но ты поедешь ко двору и будешь иметь успех, даже если это последнее, что я сделаю для семьи.