Свой среди волков
Шрифт:
Фильм произвел на меня впечатление. Да такое, что на протяжении следующих семи лет все это стало частью моей жизни. В тот вечер мы все подписали контракт, но лишь один я пошел дальше. Я прежде не думал о военной карьере, и, если бы нам не случилось тогда удирать от полицейских, подобная мысль вряд ли пришла бы мне в голову. Но теперь, чем больше я узнавал об армии, тем яснее мне представлялось, что служба родине — дело как раз по мне.
Наши отношения со Сью к тому времени зашли в тупик. В свои двадцать два года я был ужасно агрессивен, замкнут и нелюдим. Все, чего я хотел, — это поскорее убраться из Норфолка. Казалось, здесь меня уже не ждет ничего хорошего. К тому же мне всегда нравились жизнь на свежем воздухе и физические упражнения. Я был с детства приучен к дисциплине и привык беспрекословно выполнять приказы — так меня воспитывал дедушка. Как раз
Первым делом меня отправили на учения в Вулидж. Я провел там пару месяцев. Двое наших инструкторов были из 29-го особого полка Королевской артиллерии. Одного из них, полковника запаса, звали Джон Морган. В свое время он был зачислен в спецназ, но из-за полученной в процессе травмы не прошел последнего этапа отбора. Могучий, уравновешенный, честный и рассудительный, он производил впечатление человека, способного выстоять в любых испытаниях, и вместе с тем опасного противника, с которым шутки плохи. Если бы я стал называть имена тех, кто был для меня в жизни примером мужества, героем, вроде моего деда, то Морган, без сомнения, пополнил бы этот список.
Его коллегами были Ушастик Вильямс, прозванный так за большие уши, и коротышка по фамилии Корбет, которого мы окрестили «Ронни», в честь известного актера [3] . Это был не человек, а динамо-машина. Он никогда не останавливался — лично мне казалось, что он и ночью, во сне, продолжал кувыркаться и отжиматься. Инструкторы по очереди устраивали нам то, что мы называли «бергенскими забегами». Нужно было пять или шесть миль бежать в полном снаряжении, волоча в заплечном мешке всякой всячины килограммов на двадцать пять. Это издевательство дополняло обычные учения и имело целью держать нас в должной форме. Я всегда молился, чтобы в следующем забеге нас вел Джон Морган, потому что он бежал в умеренном темпе, как и я сам. Остальные загоняли нас чуть не до полусмерти.
3
Рональд «Ронни» Балфур Корбетт— шотландский комедийный актер, известный по фильмам «Казино „Рояль“», «Свирепые создания», «Ноги-руки за любовь» и др.
По результатам письменных тестов я был признан одним из лучших и получил возможность выбирать, в каких войсках служить. Просмотрев фотографии, на которых люди спускались с вертолетов на веревках и пробирались сквозь сугробы на лыжах, и посоветовавшись с Джоном Морганом и Ушастиком Вильямсом, я остановил свой выбор на 29-м десантном полку Королевской артиллерии. В то время он базировался на корабле ВМС под названием «Дрейк» — плавучей казарме на южном побережье, в трех милях к югу от Плимута. Главный штаб полка располагался в величественной крепости семнадцатого века, в самом центре Плимута, окруженной двадцатиметровыми стенами, построенными для того, чтобы отражать атаки голландцев. Почти сотню лет эта цитадель обеспечивала надежную защиту побережья. Правда, когда я прибыл на службу, в 1986 году, здание было на реставрации, и весь личный состав штаба 29-го, воспользовавшись случаем, переместился в более современную постройку конца XIX века.
29-й был полком артиллерийской поддержки — частью дивизии тяжелой артиллерии, которая обеспечивала прикрытие 3-й десантной бригады морских пехотинцев. Проще говоря, когда пехотинцы высаживались на побережье, мы должны были вести заградительный огонь. На самом деле наш полк располагался, как говорится, между двух стульев. Нас нельзя было в полном смысле слова отнести ни к морским войскам, ни к сухопутным — отчего и те и другие нас в общем-то недолюбливали. Мы повсюду следовали за морскими пехотинцами, а так как 3- ябригада специализировалась на экстремальных климатических условиях, наши учения проходили во всевозможных экзотических местах — на севере, в джунглях и в пустынях.
На «Дрейке» мне пришлось туго, как никогда, — и это говорит человек, который несколько лет проработал кровельщиком, таская по лестницам целые штабеля черепицы. Мы круглые сутки отжимались, подтягивались и делали приседания, тренируя силу и выносливость. По сравнению с этим марш-броски под руководством Ушастика или Ронни казались детскими игрушками.
День за днем мы тренировались до полного изнеможения. Иногда нам устраивали тесты по три раза на день. Мы были загнаны, измучены, вымотаны до предела — морально и физически. Вечером я падал в горячую ванну, уверенный, что никогда больше не смогу ходить. Завтра всегда наступало слишком быстро. Но все эти мучения имели определенную цель. Как солдаты спецназа, мы должны были уметь не просто выжить на вражеской территории, но и сохранить присутствие духа, чтобы продолжать сражаться и защищать себя. Иначе в подразделении от нас не было бы никакого толку.
В перерывах между выматывающими физическими упражнениями мы посещали курсы военной тактики, проходили тренинги на выживание в экстремальных условиях, учились читать карты, держать в порядке снаряжение и ориентироваться на местности. Короче говоря, нас готовили к высадкам под покровом темноты на вражескую территорию — «по морю, по воздуху и по земле», как гласил девиз подразделения.
В период обучения нас называли «шапками», что негласно рифмовалось с «тряпками», так как мы носили неприметные береты грязно-красного цвета. Последним шагом к получению вожделенных Зеленых Беретов должен был стать восьмичасовой марш-бросок в тридцать миль вокруг Дартмура. Нужно было попеременно бежать и идти в полном снаряжении. Обычно по итогам этого теста отсеивалось около сорока процентов участников. Испытание было очень тяжелым, но вся наша команда уложилась в заданное время. После не было ни наград, ни Церемоний. В конечном пункте нас ждала группа инструкторов, и когда мы, еле волоча ноги, в полуобморочном состоянии, перевалили через финишную черту, они швырнули нам по Зеленому Берету. Я до сих пор помню, каким был на ощупь материал и что я испытывал, сжимая его в руках, когда мы, замерзшие и измученные, возвращались на базу в кузове грузовика, а именно — чувство ни с чем не сравнимой гордости. Это было самое грандиозное достижение за всю мою жизнь.
Но успех не принес нам послабления. Даже наоборот. Мы на восемь или девять месяцев покинули базу, и места, в которых теперь проходили наши учения, были совершенно невероятными. Я думал, что хорошо знаком с особенностями жизни на природе, но поля и леса в дебрях Норфолка не шли ни в какое сравнение с ледяными пустошами зимней Норвегии. Окажись там, в минус двадцать по Цельсию, человек без специальной подготовки — он бы долго не протянул. Мы в совершенстве постигли науку выживания. Я узнал, как правильно вести себя, чтобы не замерзнуть и не заболеть, какую пищу нужно есть, чтобы не просто утолить голод, но еще и помочь телу сохранять тепло, в каких местах следует переходить замерзшие озера и как обернуть особенности этой негостеприимной местности себе на пользу. Например, можно повысить температуру окружающего воздуха с минусовой температуры до плюс двух по Цельсию, попросту выкопав себе нору в снегу. Нас учили, где и как это делать, чтобы затратить минимум времени и энергии.
Когда мы совершали дальние переходы, идущий первым — тот, кто прокладывает путь в снегу — сменялся через каждые пятьсот метров. Его место занимал следующий в строю, а он сам становился последним. Это делалось потому, что в глубоком снегу гораздо легче идти по чьим-то, уже проложенным, следам, а так как предполагалось, что по достижении цели нашего пути мы все должны будем сражаться в равных условиях, каждому солдату надлежало сохранять хорошую физическую форму.
Меня всегда удивляло, как люди до этого додумались. Но однажды, наблюдая за волками в горах Айдахо, я обратил внимание, что они используют тот же самый прием. Идущий первым через какое-то время отходит в сторону, пропуская остальных, и замыкает строй, чтобы к моменту, когда нужно будет убивать добычу, каждое животное сохранило достаточно сил и энергии для эффективных действий. Думаю, что инуиты переняли этот способ у волков, а от них уже ему научились наши специальные отряды, проходившие учения в тех местах.
Армейская подготовка очень пригодилась мне во время работы с волками. Все, что я узнал, было так или иначе применимо к их поведению. Разные техники выживания, использование элемента неожиданности, атака на незнакомой для врага территории. У одного нет шансов против дюжины, но ситуация радикально меняется в его пользу, если он знает местность. Волки прекрасно это понимают. Они не нападают, не удостоверившись, что ситуация обеспечивает им должное преимущество над противником. Я видел, как трое волков одержали победу над огромным медведем, просто избрав для финальной схватки темное время суток. Они выждали, пока сумерки станут достаточно густыми, чтобы медведь перестал их видеть — он-то, по сути, дневное животное, в отличие от них.