Свой среди волков

Эллис Шон

Моя любознательность вела меня все дальше. Я очень хотел изучить жизнь этих животных и начал с того, что подолгу тихо сидел внутри вольера. Час за часом, в течение нескольких недель, я сидел там и ждал, что волки, как в свое время лисы, начнут проявлять ко мне интерес. Но ничего подобного не произошло. Потом я понял, в чем моя ошибка. Я вторгался на их территорию при свете дня, когда я чувствовал себя комфортно, а они — нет. Что, если попробовать проделать то же самое ночью, когда преимущество будет на их стороне? Ведь с лисами было именно так. Возможно, тогда я смогу познакомиться с ними поближе. То есть я применил принцип, которому научился в армии, только наоборот: предоставить выгодную позицию противоположнойстороне.

Остальные сотрудники и без того поражались моему желанию находиться в вольере днем. Когда же я сообщил им, что собираюсь наведаться туда ночью, они решили, что я форменный псих. Но, к счастью, Эллис Доу, владелец парка, с которым у нас сложились доверительные отношения, дал мне разрешение на эксперимент.

До сих пор мне не вполне ясно, зачем и откуда появилась у меня эта жажда изучать волков, что именно я хотел от них получить. Возможно, это был путь к самопознанию, возможно, мной руководила потребность одержать победу над детскими страхами. Или же волки напоминали мне собак, среди которых я вырос, и я стремился обрести в их компании то же чувство защищенности и уюта, которое когда-то мне давали фермерские псы. Я не испытывал его с тех пор, как умер мой дед. А может, я и впрямь сумасшедший. Но на тот момент меня просто огорчало, что эти великолепные создания так запутаны, и я хотел сделать их жизнь в неволе немного лучше.

И вот однажды ночью, в полнолуние, я надел спортивный костюм и, собрав всю свою смелость, вошел в вольер и запер за собой ворота. Меня одолевал жуткий страх. По моим сведениям, никто никогда не делал ничего подобного. Более того, на территории вольера имело место множество несчастных случаев. Я не знал, что меня ждет — продолжат ли волки прятаться или разорвут меня на части. Но мне почему-то необходимо было узнать это. Спотыкаясь об упавшие стволы и торчащие из земли корни деревьев, я побрел в темноте к вершине холма, где находился земляной вал, и сел, приготовившись ко встрече неизвестно с чем. Ночные животные — обитатели парка, наполняли темноту странными звуками. Непроглядный мрак стоял под деревьями. Но ничего не происходило, страх понемногу отступил. Волки не появлялись. Мне вдруг стало спокойно и уютно. Я с раннего детства любил темноту и звуки леса. Они успокаивали меня по ночам, когда я лежал под грубым черным одеялом на втором этаже дома в Норфолке. Так и сейчас — я глубоко вздохнул и неожиданно почувствовал себя в безопасности.

В течение полутора недель я постоянно ночевал в вольере. Я приходил в одной и той же одежде, чтобы мой запах оставался неизменным. Правда, тогда я еще не знал, что рацион тоже имеет значение. В те времена я ел самую обычную еду. Лишь позже я осознал, что необходимо питаться иначе. Сначала три ночи подряд я проторчал на одном и том же месте. Волки все еще держали дистанцию, но я заметил, что они понемногу начинают проявлять любопытство. Следующей ночью, выждав некоторое время, я поднялся и отправился на другую сторону вольера. Волки немедленно бросились врассыпную, как будто испугались, но двое потом подошли, стали обнюхивать землю там, где я сидел, изучая мой запах, и метить этот участок. Потом они снова отбежали на безопасное расстояние, но, несомненно, продолжали наблюдать за мной. То же самое происходило еще несколько ночей. Волки явно заинтересовались мною, но пока боялись встречи лицом к лицу.

На следующую ночь один из них, Рубен, который, как я знал, был бета-самцом, отважился подойти совсем близко и принялся обнюхивать всего меня и воздух вокруг. Он не прикасался ко мне, а просто знакомился с обстановкой. Так продолжалось две ночи подряд. А на третью меня ждал сюрприз. Я, по обыкновению, сплел на земле, вытянув вперед согнутые в коленях ноги. Тот же самый волк снова подошел, в точности повторил ритуал обнюхивания, а потом внезапно бросился ко мне и пребольно укусил за колено.

На меня будто столбняк напал.

Я лихорадочно думал, что же теперь делать. Если я встану и побегу прочь — не погонится ли за мной вся стая? А соверши я ответный выпад — не вызовет ли это еще больше агрессии? «Господи! — думал я в смятении. — Вот и доигрался — тут мне, видать, и конец».

Волк вернулся и стоял, насмешливо глядя на меня — словно ожидая моей реакции. Потом исчез в темноте, и больше в ту ночь я его не видел. В следующий раз он проделал то же самое. И так повторялось каждую ночь, почти две недели, по истечении которых на моих ногах просто-таки живого места не осталось. Назавтра он мог укусить за голень или за другое колено, но суть процедуры не менялась. Меня снова ожидало обнюхивание, потом выпад, укус и быстрое исчезновение. Иногда это повторялось по три раза за ночь.

Я не вполне понимал, зачем он это делает. Могу только сказать, что вряд ли он действительно желал мне зла, так как никогда не проявлял особой враждебности и не звал на помощь других волков. А своими челюстями, способными развить давление до пятнадцати сотен фунтов на квадратный дюйм, при желании он мог бы запросто вырвать мне коленную чашечку, но не делал этого. А я все продолжал приходить, каждую ночь. Следы от его атак — тонкие линии на моих коленях и лодыжках — были больше похожи на проявления волчьей любви. Я по-прежнему сохранял полную невозмутимость, и это, как выяснилось позже, спасло мне жизнь.

Дело в том, что при встрече волки первым делом определяют, заслуживает ли незнакомец доверия. Традиционный способ — проверка реакции на укус. Новоприбывший волк сразу же подставляет уязвимое место — горло, чтобы показать: он пришел с миром. Хозяин территории демонстрирует ему свое превосходство, пока не убедится, что опасности нет. Если бы я тогда отпрянул или закричал — все было бы кончено в считаные минуты.

После двух недель испытаний укусами Рубен принялся делиться со мной своим запахом. Он начал с ботинок. Ритуал состоял в том, что он терся о них мордой, зубами, затылком, шеей и хвостом. Потом он переключился на мои ноги. Укусов больше не было — он просто катался по мне. Если в процессе я пытался встать или просто подвинуться, он мог резко тяпнуть меня и отскочить в сторону А так как после этого я обычно замирал, то он снова подходил и продолжал свои дружеские упражнения. Я понял, что он просто меня испытывает. Функцию бета-самца можно сравнить с работой вышибалы в клубе — он защищает остальных и следит за тем, чтобы никто опасный или нежелательный не проник внутрь стаи. Видимо, я прошел «входной контроль», потому что примерно через месяц он начал приводить ко мне других волков.

Все происходило точно так же, как обычно бывает, если одиночка хочет присоединиться к уже сформировавшейся стае. Но это я осознал позднее. Мои следующие гости были волками высокого ранга, и они поначалу не подходили ко мне, а просто смотрели и нюхали воздух, стоя позади Рубена, пока тот кружил около меня, то и дело прихватывая зубами там и тут. За голову он кусал только сзади, и не так сильно, как за остальные части тела, но тоже до крови. Если я при этом шевелился, в ход тут же снова шли челюсти — независимо от того, было ли мое движение плавным или резким. Таким образом он удерживал меня на месте и в то же время проверял, смогу ли я существовать в их мире, где укусы — важный элемент общения.

Я знал, что запах важен при общении с волками, но не представлял насколько. Если я приходил в новой одежде, или помывшись, или поев необычной еды, Рубен снова начинал кусать меня, проверяя, не означает ли новый запах, что я буду иначе реагировать на его приближение или как-то еще изменю свое поведение. Другие волки поступали так же, но не все приходили меня изучать. Менее значимые члены стаи, узнал я впоследствии, не оспаривают решения вышестоящих. Они — что-то вроде простых солдат в армии: выполняют важные задачи, но думать им не положено.