Свой среди воров
Шрифт:
– Похоже, именно это она и имеет в виду. По крайней мере, я так понял. Но нужно читать дальше.
Я уставился на книгу, покоившуюся у него на коленях. Я не был силен в теологии, но невозможно не набраться кое-чего, сбывая краденые реликвии. То, что я знал, вовсю сигналило об опасности.
– Она богохульствует, – вымолвил я. – По-крупному.
Даже Ангелы не сразу решились разделить душу Стефана Дорминикоса на три части и запустить цикл Императорских Воплощений. Никто не связывался с душами. Третья Заповедь Книги Возвращения, сразу после «Почитай
На этом основывалась вся имперская магия.
– Это не один, а два смертных приговора, – пробормотал я.
– Или ключ к почти абсолютной власти, – подхватил Джелем.
– Неудивительно, что за ней охотились Кушаки.
Я дотронулся до бедра, и оно чуть заныло там, где его пронзил меч.
– Нам повезло. Было бы намного хуже, если бы они прорвались и доложили императору, что книга у нас.
– Может, ему уже и доложили, – сказал Деган.
Я вздрогнул. Деган стоял в дверях с холщовой сумкой под мышкой. Большие люди не могут ходить так бесшумно.
Под глазами у него залегли глубокие тени. Он переоделся, но снова в драное и мятое. На левой руке красовалась грязная повязка.
– Третий Кушак?
– Канула в ночь.
– Проклятье!
Я прикрыл глаза. Трижды смерть.
19
– Как ей удалось? – спросил я.
– Я не мог разорваться, – пожал плечами Деган, так и стоявший на пороге. – Либо следить за Ларриосом и книгой, либо ее убивать. С учетом того, что книга была нужна тебе позарез, я столкнул ее в яму и погнался за Ларриосом.
– Этот уродец посмел бежать?
– Стрелой. Ладно, стрелой с подбитыми зенками, хромой ногой и парой сломанных ребер. Он предпочел бросить книгу, чем даться мне в руки.
– А я где был?
Мне живо представилась картина: я лежу под дождем, из ямы выбирается Белый Кушак, а я не чешусь.
Деган зыркнул на меня.
– Ты тяжелее, чем я думал. Тебе это известно?
– Да иди ты!
Деган кивнул и взвесил сумку.
– Твоей одежде, между прочим, конец. Я принес новую.
Он бросил сумку на кровать. Я заглянул.
– Ты издеваешься. – Я вытащил алый дублет с фестонами и роскошной серебряной вышивкой. Еще там нашлись панталоны такого же цвета и кремовые чулки. На дне я обнаружил льняную рубашку с кружевными воротом и манжетами.
– Баронесса Сефада желает скорейшего выздоровления, – сообщил Деган. В его глазах плясали чертики.
Кристиана. Разумеется. Я так и видел, как она роется в вещах Нестора и давится от хохота, выбирая самое нелепое.
Кристиана… Я посмотрел на Дегана. Чертики были на месте.
– А мою одежду ты принести не мог? – спросил я, предпочитая не спрашивать о сестре.
– Как, позволь узнать? – Деган пошевелил пальцами в воздухе. – Я знаю, что делается у тебя дома, и мне еще дороги мои конечности и внутренние органы.
Я вздохнул и оглядел одежду, разложенную на коленях. Потом встряхнул дублет и улыбнулся:
– Да он мне велик! Нет,
– Глупости, – заявил Джелем. Он подошел к кровати и сгреб стопку. – Ахния запросто подошьет.
– Ты жестокий человек, – посетовал я.
Джелем наклонился ко мне:
– Из-за тебя я две ночи проспал в этом кресле. Все только начинается.
Я покинул дом Джелема через три часа после рассвета, укрывшись под широким плащом. Джелем и Деган вышли на пять минут раньше. Джелем оделся так же, чтобы быть принятым за меня хотя бы издалека. Из тени за ними вслед никто не вынырнул. Я предпочел расценить это как отсутствие слежки, нежели убожество маскировки.
Я заново одернул на себе перешитый дублет. Жена Джелема и так его подгоняла, и сяк перекраивала, но тот все равно сидел как с чужого плеча. Впрочем, Деган был прав: никто не ожидал увидеть меня в таком наряде и лучше было щеголять в нем, чем в собственных шмотках.
Спасибо хоть выжили сапоги, иначе шаркать бы мне в туфлях, набитых тряпьем.
Книга Иокладии была спрятана под плащом и дублетом. По всем статьям мне следовало отнести ее Келлзу, – в конце концов, именно он поручил мне ее найти и я на него работал. Однако бой с Белыми Кушаками, не говоря о сновидении с Серым Принцем, произвел на меня неизгладимое впечатление. И я решил не отдавать ее никому, пока не выясню, какая связь между дневником Иокладии и клановой войной в Десяти Путях. Это была вещь, которую я не мог взять и выложить на стол перед Келлзом – неважно, друг он мне или босс. Я уважал его, но не смел доверить книгу об имперской магии, когда на кону стояла судьба его организации.
Я лавировал в утренней толпе, понурив голову и глядя под ноги. Поток Светляков замедлял мое продвижение, но помогал слиться с прохожими.
Я вышел на площадь Пятого Ангела и задержался, чтобы купить себе чашку масляного чая. Обвел глазами толпу в поисках нарочито занятых людей, избегавших смотреть в мою сторону. Чай был хорош – масла, соли и мяты не пожалели. Он согревал. Самое то после пяти зерен ахрами и легкого завтрака. Я быстро допил и снова замешался в толпу.
Я трижды обошел статую Элирокоса и успел прицениться к коврам, поторговаться за маленький браслет, поспорить со слепым предсказателем и похлопать очень талантливой танцовщице, исполнившей неканоническую версию а’Сакара.
Никого. Ни Хвостов, ни Косарей, ни Шестиногих Бригад. Если кто-то и шел за мной, я не видел. Либо их не было вовсе, либо за мной отрядили первоклассных специалистов.
Я подошел к прилавку Мендросса.
– Одну минуточку, сударь, – бросил он, проносясь мимо меня с корзинкой лимонов.
Он уже хотел передать корзинку богато одетой женщине, но замер с открытым ртом, повернулся и вытаращился на меня. Мендросс пожирал глазами мой наряд, пока покупательница не кашлянула.
– Позвольте мои фрукты, – произнесла она ядовито.