Священная книга оборотня

Пелевин Виктор Олегович

Впрочем, видала я этого доктора в гробу. Я таких докторов за две тысячи лет насмотрелась – все они что-то прописывают, а человеческая душа раз за разом верит в один и тот же обман, несется на скалы мира и расшибается о них насмерть. И снова несется, несется – как в первый раз. Живешь на берегу этого моря, слушаешь шум его волн и думаешь – счастье, что каждая волна знает только о себе и не ведает прошлого.

*

Мне, конечно, дарят такие кольца и брошки не за совершенство моей души, которое современные люди постичь не в силах. Они ценят исключительно мою физическую красоту – мучительную, двусмысленную и сокрушительную. Я хорошо знаю ее силу – изучила за много сотен лет. Но после встречи с

Александром я отчего-то потеряла обычную уверенность в себе. Не помню, чтобы время когда-нибудь тянулось так медленно – два дня, которые я дожидалась его звонка, показались мне вечностью. Минуты улитками переползали из будущего в прошлое, я сидела у зеркала, вглядывалась в свое отражение и размышляла о красоте.

Часто мужчина думает: вот ходит по весеннему городу девушка-цветок, улыбается во все стороны и сама не осознает, до чего же она хороша. Такая мысль естественным образом превращается в намерение приобрести эту не осознающую себя красоту значительно ниже ее рыночной стоимости.

Ничего не бывает наивней. Мужчина, значит, осознает, а сама девушка-цветок – нет? Это как если бы колхозник из Николаева, продавший корову и приехавший в Москву покупать старые «Жигули», проходил мимо салона «Порше», увидел в окне молоденького продавца и подумал: «Он ведь такой зеленый… Вдруг поверит, что этот оранжевый „Бокстер“ дешевле „Жигулей“, раз у него всего две двери? Можно попробовать поговорить, пока он один в зале…»

Такой мужчина, конечно, очень смешон, и шансов у него никаких. Но не все так мрачно. Для колхозника из Николаева есть плохая новость и хорошая новость:

1) плохая новость такая – ему ничего не купить ниже рыночной стоимости. Все просчитано, все схвачено, все выверено. Оставь надежду всяк сюда входящий.

2) хорошая новость такая – эта рыночная стоимость значительно ниже, чем ему представляется в его гормональном угаре, помноженном на комплекс неполноценности и недоверие к успеху.

Новый оранжевый «Бокстер» ему, конечно, не светит – его купит пожилой добряк из министерства социального развития. А вот на старенькую «Ауди» вполне может хватить. Только ведь и «Ауди» ему не нужна, ему нужен трактор. Трагедия этого колхозника, да и всех остальных мужчин, заключена в том, что они бегут за нашей красотой, не понимая ее природы. Столько всего про нее сказано – это, мол, страшная и ужасная вещь, которая к тому же спасет мир, и так далее. Но ведь понятнее от этого предмет не становится совершенно.

Лис объединяет с самыми красивыми женщинами то, что мы живем за счет чувств, которые вызываем. Но женщина руководствуется инстинктом, а лиса разумом, и там, где женщина движется в потемках и на ощупь, лиса гордо идет вперед при ясном свете дня.

Впрочем, надо признать, что некоторые женщины справляются с ролью неплохо. Но они при всем желании не смогут раскрыть своих профессиональных секретов, поскольку сами не понимают их на рациональном уровне. А вот мы, лисы, эти секреты осознаем вполне отчетливо – и сейчас я расскажу об одном из них, самом простом и главном.

Тому, кто хочет понять природу красоты, надо первым делом задать себе вопрос: где она находится? Можно ли считать, что она – где-то в женщине, которая кажется прекрасной? Можно ли сказать, что красота, например, в чертах ее лица? Или в фигуре?

Как утверждает наука, мозг получает поток информации от органов чувств, в данном случае – от глаз, и без интерпретаций, которые делает визуальный кортекс, это просто хаотическая последовательность цветных пятен, оцифрованная зрительным трактом в нервные импульсы. Дураку понятно, что никакой красоты там нет, и через глаза она в человека не проникает. Говоря технически, красота – это интерпретация, которая возникает в сознании пациента. Что называется, in the eye of the beholder [13] .

13

В глазах смотрящего.

Красота не принадлежит женщине и не является ее собственным свойством – просто в определенную пору жизни ее лицо отражает красоту, как оконное стекло – невидимое за крышами домов солнце. Поэтому нельзя сказать, что женская красота со временем увядает – просто солнце уходит дальше, и его начинают отражать окна других домов. Но солнце, как известно, вовсе не в стеклах, на которые мы смотрим. Оно в нас.

Что это за солнце? Извиняюсь, но это другая тайна, а я сегодня собиралась раскрыть только одну. К тому же, с точки зрения практической магии, природа солнца совершенно не важна. Важны манипуляции, которые мы совершаем с его светом, и здесь между лисами и женщинами есть важное отличие. Но, как и в прошлом случае, объяснить его я могу только с помощью аналогии.

Бывают фонарики, которые носят на лбу, на специальном ремешке. Они популярны среди велосипедистов и спелеологов. Очень удобно – куда поворачивается голова, туда и луч света. Я сама катаюсь с таким по ночам в Битцевском парке – в нем три крохотных острых лампочки, которые дают пятно сине-белого света на асфальте дорожки. Так вот, красота – это эффект, который возникает в сознании смотрящего, когда свет лампы на его голове отражается от чего-нибудь и попадает ему же в глаза.

В каждой женщине есть зеркало, с рождения установленное под определенным углом, и, что бы ни врала индустрия красоты, изменить этот угол нельзя. А вот мы, лисы, можем регулировать угол наклона своего зеркала в весьма широких пределах. Мы можем подстроиться практически под любого велосипедиста. Здесь внушение работает пополам с кокетством: хвост остается под одеждой, и мы помогаем себе его действием только чуть-чуть. Но любая лиса знает – в этом «чуть-чуть» все дело.

Специально для этих записок я перевела отрывок из воспоминаний графа де Шермандуа, известного авантюриста восемнадцатого века, в которых он запечатлел для истории сестричку И Хули. Шермандуа встретил ее в Лондоне, где спасался от ужасов революции. Между ними завязался роман, но конец у него был несчастный – граф при странных обстоятельствах умер от разрыва сердца. Вот как граф описывает ту секунду, когда лиса поворачивает свое зеркальце, направляя луч отраженного света прямо в глаза жертвы:

«Не могу сказать, что она была особенно хороша собой. Когда мне доводилось увидеть ее после долгой разлуки, я поражался, как могло это маленькое сухое существо со злыми глазами сделаться для меня всем – любовью, жизнью, смертью, спасением души. Но стоило ей поймать мой взгляд, и все менялось. Сначала в ее зеленых глазах появлялось как бы испуганное сомнение в том, что она любима. То, что любить ее не за что, было в эту минуту очевидно, и каждый раз я испытывал волну жалости, переходящей в нежность. А она впитывала эти чувства, как губка вино, и сразу же расцветала мучительной, сводящей с ума красотой. Короткий обмен взглядами менял все. За минуту до него я не понимал, каким образом могла эта некрасивая, в сущности, женщина увлечь меня, а после – не мог взять в толк, как можно было хоть на минуту усомниться в волшебной силе ее черт. И чем дольше я глядел в ее глаза, тем сильнее делалось это чувство, доводя меня до исступления, до физической боли – словно она просовывала кинжал в щель стены, за которой я хотел спрятаться, и несколькими движениями лезвия расшатывала кладку до такой степени, что стена рушилась, и я вновь стоял перед ней нагой и беззащитный, как ребенок. Я изучил эту метаморфозу в совершенстве, но так и не научился понимать природу огня, спалившего дотла всю мою душу».