Священная Русская империя

Катканов Сергей Юрьевич

У чиновников империи не будет ни малейшего смысла обворовывать казну или брать взятки. Они не смогут воспользоваться наворованным. Ни машины, ни квартиры, ни дачи, ни они, ни ближайшие родственники просто не будут иметь права покупать.

В прежних монархиях много беды было от того, что государи награждали за службу богатством. И многие служили ради богатства, и родственники их становились богатыми тунеядцами, которые уже не служили, а богатство становилось неотрывным от власти. Богатые царские сановники начинали применять власть в интересах богатых. Всё было куда лучше, чем при демократическом капитализме, потому что там власть богатых безраздельна. И всё же монарх, будучи окружен богатыми князьями, испытывал на себе их непрерывное влияние и давление. Самых лучших своих слуг он делал богатыми, и слуги начинали служить уже не столько своему государю, сколько своему богатству.

В Священной русской империи будут служить только ради крестов. Живым — на грудь, а мертвым — на могилу. И сама–то по себе власть не что иное, как крест — на плечи. Власть ни чего тебе не даст, кроме чувства исполненного долга. Власть не даст тебе ни каких прав, только обязанности, а права лишь те, которые необходимы для исполнения обязанностей.

Вы скажите, тогда во власть ни кто не пойдет? Ошибаетесь, ещё как пойдут. Но, конечно, уже не те люди, которые сегодня идут во власть.

Я вам не скажу за всю Европу, но русские во многих ситуациях могут действовать активно, энергично и даже на пределе своих возможностей вообще не будучи мотивированы перспективой обогащения. Возьмите жития русских святых — сколько примеров совершенно бескорыстной жертвенности вы там найдете. А ведь наш народ веками имел святых, как примеры для подражания, как минимум — для воспитания. Можно, конечно, сказать, что святость — явление исключительное. Хорошо, давайте заглянем в те сферы русской жизни, где святостью, уж прямо скажем, не пахло, но и там мы найдем презрение к богатству, как достоинство, как очень сильное и объединяющее чувство.

Воры в законе полностью строили свою идеологию на нестяжании. Вор не должен иметь ни чего своего, всё необходимое для жизни получая из общака. Роскошь для вора позорна, а в нищите они, напротив, видят своеобразный воровской шик. На сходняках воры пьют из жестяных кружек, хотя могли бы позволить себе пить из золотых кубков. Общак ломился от миллионов, а они всеми возможными средствами подчеркивали своё полное презрение к богатству, усматривая в этом высшую форму человеческого достоинства.

Это поразительный пример. Криминальная корпорация, весь смысл существования которой, казалось бы, только в том и заключается, чтобы отнимать чужое и брать себе, вдруг в качестве главной своей идеи выдвигает нестяжание — мы не ради денег воруем. Это же не жертвы правительственной пропаганды, которым сверху усиленно вбивали в головы, что деньги — зло, а они, дураки, поверили. Это же движение снизу, зародившееся к тому же в страшной среде людей с искалеченными душами. Ну предположим там завелся чудак, который вдруг завопил: «Братва, деньги — дерьмо, богатство — отстой, богачи — не люди, а мы должны воровать, чтобы помогать честным арестантам, сидельцам–страдальцам, а не для того, чтобы в роскоши купаться. Бродяге роскошь в падлу». Скажите, что по нашим современным представлениям должно было произойти с таким чокнутым идеологом на суровой зоне? Его должны были поднять на смех и загнать под нары. Но вместо этого самые лютые разбойники вдруг неожиданно сказали: «А ведь так оно и есть, братва, так и надо жить». И ни кем не будучи понуждаемы, и ни чем не будучи вынуждаемы, самые сильные преступники объединились именно вокруг идеи нестяжания, презрения к роскоши и богатству.

И молодые волки, противопоставившие себя обществу, за высшую честь почитали присоединиться к этой корпорации нестяжателей, то есть отдавать бабло в общак для грева зон, а не на себя тратить. Нехорошо ведь шиковать, когда братва на киче последний сухарь без соли доедает. Корпорация воров десятилетиями держалась на высоте своего идеала и пила дорогие коньяки из жестяных кружек. Конечно, тут очень мало святости и очень много понтов. Это особая разновидность тщеславия — чувства не самого возвышенного. Но вы задумайтесь все же, чем тщеславились — кружечками эмалированными обколотыми, потертыми кепочками, картошечкой с огурчиком. Вот и подумайте, какая идея, даже не будучи насаждаема сверху, сама по себе может пойти снизу? Идея нестяжания, презрения к богатству.

Вы скажете, что эта идея хороша на колымских зонах, но не в коридорах власти? А большевики? Это были самые лютые враги России, но и у них кое–чему следует поучиться, по крайней мере, их пример кое в чем убеждает. Дзержинский разве когда–нибудь стремился к личному обогащению, к комфорту, к тому чтобы спать помягче и есть послаще? А между тем, этот человек служил своему делу с такой нечеловеческой энергией, что, если бы он не разрушал, а создавал, так трудно было бы найти созидателя более успешного. Впрочем, ВЧК он создал. Это была очень сильная структура. Это пример того, что человек максимально замотивирован вовсе не тогда, когда он стремится к материальным благам, а скорее даже наоборот.

А грабивший банки Сосо Джугашвили? Ведь он мог бы стать богачом, если бы утек с награбленным через границу. Он не хотел. Он все деньги отдавал в большевистский общак, а богатства лично для себя не хотел даже в перспективе. И ведь действительно, во всю свою жизнь он не проявил ни малейшей склонности к роскоши. Сталин умер, укрывшись солдатской шинелью. Кстати, не поручусь за то, чем он был укрыт, когда умер. Но и по сей день ни что не вызывает такого восхищения в народе, как этот, может быть, миф: «Сталин умер, укрывшись солдатской шинелью».

А тысячи комиссаров, многие из которых были вполне искренними и очень честными, все эти Павлы Корчагины, разве к богатству они стремились, разве о высоких зарплатах думали, когда рвали жилы и гробили здоровье за свою идею? Это была черная идея, но и в её основе лежали нестяжание и жертвенность.

А разве Гитлер стал богатым? Ведь мог бы, ни кто бы ему это не запретил. Но фюрер не стал богаче по сравнению с тем периодом, когда был ефрейтором. А ведь он всех богачей Германии держал за горло. И ни Геббельс, ни Гиммлер ни каких богатств не скопили. Из всей нацисткой верхушки поддался соблазну роскоши и богатства только Геринг (что, кстати, доказывает, что такая возможность была у всех). Геббельс побывал в гостях у Геринга, посмотрел на вызывающую роскошь, а потом сказал Гитлеру: «Нашего Геринга больше нет». В рейхе считалось хорошим тоном с презрением относиться к богатству.

Сознательно привожу в пример черные идеи. Даже они оказались способны сплотить и мобилизовать большие группы гораздо эффективнее, чем стремление к благосостоянию. А надо ли доказывать, что свет сильнее тьмы? Все жития святых доказывают нам, что бескорыстие двигает горами, а жадность всегда немощна. И если не препятствовать свету проливаться в души людей, вся государственная система вдруг заработает с ранее небывалой эффективностью.

Кого может сплотить общее стремление к богатству? Пауков в банке. Жадных и жестоких, пожирающих друг друга пауков. Идея нестяжания, идея коллективного отказа не только от богатства, но даже и от любой собственности, сплотит самых умных, талантливых, энергичных русских людей. Для людей талантливых главное стремление — самореализация. Для людей идейных главное стремление — торжество своей идеи. Таких людей деньгами не замотивируешь. Но дай им в полную меру раскрыть свои таланты, дай им служить идее, и они вам горы своротят. Вы только разрешите этим людям стать героями, и вы увидите целую когорту героев.

Когда власть станет братством нищих, когда высшей честью для слуги государева станет его бедность, власть станет по–настоящему созидательной и внутренне сплоченной. Вы представляете, сколько романтических мальчишек с горящими глазами будет рваться во власть, чувствуя, что их грядущая нищета нравственно поднимет их над всеми окружающими, что они теперь будут «особые люди», они будут принадлежать к корпорации железных, недоступных примитивным обывательским соблазнам людей. К их возвышенному порыву примешается, к сожалению, много гордости. С гордостью будем бороться. Будем день и ночь разъяснять: выше других только тот, кто не считает себя выше других. У нас же будет Евангелие, которого не было ни у большевиков, ни у нацистов. Только православные и могут по–настоящему эффективно бороться с бесом высокомерия. Но для начала надо победить беса стяжания, на растерзание которому отдали Россию.