Священная война (сборник)
Шрифт:
Джон Турчин молчал: он стоял напротив двери, широко раздвинув, точно врастая в землю, ноги, готовый в любой миг нажать на спусковой крючок.
– Я приказываю открыть! – не унимался крикун, тарабаня кулаками по калитке.
– Вот ключи, сэр! – прозвучало с улицы. – Под курткой валялись.
Замок лязгнул, железная дверь отворилась, глаза мужчин, стоявших по разные ее стороны, на мгновение встретились. Молодой лейтенант, тут же оценив ситуацию, кинулся наземь, выкрикивая:
– Не стреляйте, полковник! Вас ждет президент!
Они стояли друг перед другом, двое мужчин, много повидавших в своей жизни. Высокий, худой, почти тощий Авраам Линкольн, рожденный в убогой хижине и ставший президентом Соединенных Штатов, и русский помещик Иван Турчанинов, в прошлом друг императора Александра II, высокий, грузный, по-медвежьи сильный, с почтительной опаской величаемый солдатами Пороховой Бочкой.
– Джон, – лицо президента осунулось, черты его, и без того резкие, еще более обострились, – скажу тебе всю правду: шансов удержать столицу почти нет. Полки Шермана по большей части состояли из волонтеров. Как ты и предсказывал, они начали разбегаться при первой же неудаче.
Линкольн подошел к висевшей на стене карте.
– Если бы Шерман смог набрать сейчас хотя бы дивизию и ударить во фланг и тыл южан, все, может быть, обстояло бы не столь ужасно. Но, судя по доходящим новостям, надеяться на это сегодня нет никаких оснований. В армии разброд и дезертирство! Сегодня я назначил тебя бригадным генералом. Это самое малое, чего ты заслуживаешь, и самое большее, что я могу для тебя сделать. Джон, если бы в свое время ты принял американское подданство, то сегодня уже был бы министром обороны в моем правительстве, и, я знаю, научил бы эту вооруженную толпу быть солдатами!
– Я русский, ты прекрасно знаешь об этом. Русским и умру. Но, видит бог, я сделал все, что мог, Эб.
– Да, твои иллинойцы едва ли не лучшие в армии. Твои «Наставления» – Библия для войска, но это капля в море, ты способен на большее.
Линкольн озабоченно сгреб в кулак свою шотландскую бородку.
– Ладно, сейчас не время об этом. У меня для тебя поручение особой важности. Быть может последнее, но очень надеюсь, что нет. – Президент указал пальцем на звездно-полосатый флажок, укрепленный в районе Питтсбурга. – Здесь расположена армия Гранта; связи с ней у нас сейчас нет, но я уверен, что молчаливый Улисс не допустит паники, даже если слухи о происходящем здесь просочатся в его штаб. Необходимо, чтобы ты прорвался к Питтсбургу и привел сюда войска генерала Гранта. Если бог на нашей стороне, я удержу столицу до вашего прихода. Но поторопись!
Джон Турчин кивнул. Лобастая голова его была наклонена, и весь вид демонстрировал непреклонное упорство, во все времена бывшее одним из основных качеств новоявленного бригадного генерала.
– Как ты понимаешь, Джон, больших сил для прорыва я дать тебе не могу, – негромко продолжил президент. – Здесь находится твой бронированный поезд. Возьми роту иллинойцев, я дам тебе еще взвод стрелков Бердана. Представляешь, этот чертов Робердангуд опять куда-то сбежал! Никто не знает, куда он делся! Исчез, мерзавец, из осажденного города! Проклятье!
Линкольн сжал кулаки. Он с детства был очень силен, работа лесоруба развила его природные дарования, так что, попадись сейчас ему в руки командир первого в мире снайперского подразделения, судьбу несчастного можно было бы легко предсказать.
– Прошу тебя, Джон, прошу как друга и храброго воина – прорвись!
– На все воля Божья, Эб! Я сделаю все, что возможно.
Артиллеристы отскочили от орудия, спеша открыть рты и зажать уши руками. 13-дюймовая мортира с невообразимым грохотом выплюнула снаряд в сторону атакующих южан, и спустя мгновение гром взрыва слился с надсадными криками раненых.
– Заряжай! – командовал Джон Турчин, пристраиваясь к прицелу. – Пли!
Новый рев выстрела, и опять тяжелое орудие отъехало назад по загнутым вверх полозьям и вернулось в прежнее положение. Бойницы в бортах, обшитых броневыми листами платформ железнодорожного форта Турчина, окрасились вспышками выстрелов. Карабины Спенсера залп за залпом выплевывали в южан смертоносные пули, грозно, точно боевой слон, трубил паровоз, и новые стрелки в единый миг занимали места тех, кому необходимо было зарядить оружие.
Вся «палуба» наземного броненосца была усыпана блестящими металлическими гильзами, весело звеневшими на стыках и перекатывавшимися под ногами стрелков. Кони южан, впавшие в истерику от грохота и рева, от дыма и смертельного дождя, уносили седоков подальше от этого увитого вспышками огненного чудовища. Разбегавшаяся в ужасе пехота не имела шансов поспеть за ними, но тоже вовсе не горела желанием идти в штыки на бронированного монстра.
– Неужели прорвались, Ванечка? – прошептала Надежда Григорьевна, глядя, как в дыму и пламени сквозь боевые порядки южан проносится по рельсам грозное детище ее мужа.
Счастливая мысль поместить орудие на платформу пришла в голову полковнику Турчанинову еще во время марша в Вирджинию. Сказался опыт артиллериста-фортификатора, а заодно и железнодорожника. Уже первое использование такой подвижной батареи привело в шок южан, не ожидавших атаки в собственном глубоком тылу. Следующая модификация и вовсе вызвала у конфедератов суеверный ужас. Но сейчас они побеждали, а победа быстро излечивает от суеверий…
– Прорвались! – не сводя глаз с прорезающей гряду холмов железной дороги, кивнул генерал Турчин. – Но, думаю, это еще цветочки. Какие у нас потери, Надин?
– Один убитый и трое раненых, их я уже перевязала.
– Что ж, результат недурственный. Веточки смяли. Могло быть много хуже. Но готов биться об заклад, кое-что нам еще предстоит. И ягодки, может статься, будут горькими. Командира разведчиков ко мне!
Плечистый молодой усач в широкополой войлочной шляпе вместо красноверхого иллинойского кепи предстал перед командиром ровно через минуту.
– Дикий Билл Хиккок, сэр! – отрекомендовался он.
– Дурацкое прозвище! – загоняя патрон за патроном в барабан кольта, усмехнулся Турчин. – Тебя ведь, кажется, зовут Джеймс?