Священное сечение
Шрифт:
— У нас нет времени для извинений, Стефан, — проворчал Перони.
— Верно. — Карие глаза серба сверкнули. — У вас никогда нет времени. — Он взял фотографию и внимательно посмотрел на нее. — Кто она? Сербка? Албанка?
Лицо Перони исказила гримаса.
— Мы не знаем.
— По виду она может быть откуда угодно. Например, из Турции или Курдистана. Господи Боже ты мой…
— Но девушка не могла приехать сюда просто так, никого здесь не зная, — возразила Эмили. — У нее должно быть имя. Номер телефона. Хоть что-то.
— У кого вы уже были? — спросил Раджачич.
Перони назвал несколько имен. Слушая его, серб все больше хмурился.
— Бог ты мой, — снова произнес он, — не хотел бы я повстречаться ни с одним из них.
— Скажите, с кем еще мы могли бы поговорить? — обратилась к нему Эмили.
Карие глаза недоверчиво моргнули.
— Я похож на человека, который хочет умереть?
— Мистер Раджачич, — запротестовала она, — девушка очень молода. — Возможно, она не состоит в криминальной группировке, о которой вы сейчас говорите. Мы не знаем ее настоящего местонахождения. Она наверняка очень напугана. И ей грозит опасность.
Серб сердито посмотрел на них:
— Что она видела?
Полицейские переглянулись. У них не было выбора.
— Девочка стала свидетельницей двух убийств, — тихо произнес Перони. — Только никому не говори об этом, ладно? У нее и так проблем хватает.
Раджачич допил пиво и щелкнул пальцами.
— Два убийства?
— Это показывали по телевизору, — пояснил Коста. — В Пантеоне убили американку. Там же застрелили итальянского фотографа. Девчонка находилась внутри здания. Может быть, пряталась от холода. Нет смысла строить догадки. Подонок, который убил женщину, тоже ищет свидетельницу. Вы понимаете меня?
Старик обдумал услышанное, встал, подошел к стойке, не говоря ни слова бармену, снял телефонную трубку и быстро заговорил на своем родном языке.
— Он ведет себя так, будто владеет баром, — заметила Эмили.
— Так оно и есть, — согласился Перони. — Даже сутенер нуждается в кабинете. Полагаю, вы не понимаете тот жаргон, на котором он сейчас говорит?
Она покачала головой. Раджачич уже просто кричал.
— Ведет он себя как-то не по-сутенерски.
Перони смотрел на Раджачича, лающего в трубку.
— Мужик не выбирал эту профессию. В Боснии у него была ферма. Однако хорваты решили, что его земля принадлежит им. У Стефана хватило ума не спорить с ними и бежать.
Коста задумался над сказанным.
— Серб здорово поднялся — из простого фермера стал крутым сутенером в наших краях.
— Да, — согласился Перони. — В соответствии с его словами «Мир не стоит на месте». Ах, если бы все сутенеры были как он. Не занимались наркотиками, не вовлекали в проституцию детей.
Эмили по очереди смотрела на них своими голубыми глазами.
— Он зарабатывает себе на жизнь, торгуя уличными женщинами.
Перони тотчас нашелся:
— В Италии люди уже две тысячи лет занимаются таким бизнесом. И еще столько же будут заниматься. Ты считаешь, можно одним махом выкорчевать эту заразу? Да мы же просто копы, а не волшебники.
Американка помешала ложкой в пустой кофейной чашке.
— Ну конечно. Я просто хотела напомнить вам, кто он такой.
Здоровяк подался вперед, желая быть понятым до конца.
— Какой бы он ни был, Эмили, только благодаря ему мы можем узнать, где девочка. Эти люди ведут скрытный образ жизни. Они разговаривают с нами на своих условиях и лишь тогда, когда им хочется. Нет смысла орать на них и запирать в камеру. Поверь мне. Я их прекрасно изучил. Всякое пробовал. — Он кивнул в сторону Косты. — Мы оба этим занимались.
— Все верно, — согласился Коста, наблюдая за тем, как меняется настроение Раджачича, разговаривающего по телефону. Теперь он заметно повеселел. Очевидно, ему удалось добиться того, к чему он стремился.
Серб вернулся к столу и опустился на стул.
— Не знаю, зачем я это делаю, — сказал он.
Перони похлопал его по мощному плечу:
— Ты просто хороший мужик, Стефан. Я уже сказал об этом нашей американской подруге.
— Наверное, я конченый идиот. Никому не рассказывай об этом, Перони. Не хочу, чтобы прошел слух, будто я помогаю копам. Да может, я и не помогу вам.
Из двери в дальней части бара вышла женщина. Лет тридцати, с длинными черными волосами, загорелым цыганским, густо накрашенным лицом, одетая в облегающее красное платье с низким вырезом на груди. Скука и обида мерцали в ее глазах.
Раджачич подвинул ей стул и предложил присесть.
— Это Алекса, — представил он ее, — моя племянница.
Перони окинул женщину взглядом с ног до головы.
— Ты хочешь сказать, у вас семейный бизнес?
— Какой там у него бизнес, — фыркнула она.
Серб махнул рукой в сторону окна:
— Разве я несу ответственность за погоду? Хватит уже. За вечер мне и так пришлось выслушать много всякой ерунды. Эти люди нуждаются в твоей помощи, Алекса. Тебе заплатят. Можешь пойти с ними. Или будешь мыть посуду на кухне. Решай сама.
— Да, выбор богатый, — проворчала женщина и села за стол. — Чего вы хотите?
Раджачич потянулся к племяннице и провел пальцами по ее замечательным черным волосам.
— Эй, zingara. No tantrums. Цыганка. Не выделывайся. Им просто нужен твой совет.
Перони бросил на стол фотографию. Женщина взглянула на нее.
— Не знаю, кто она такая, черт возьми, — проговорила племянница Стефана жалобным голосом. — Почему я должна знать ее?
Раджачич улыбнулся.