Священное сечение

Хьюсон Дэвид

Девочка вздрогнула и уставилась на стол.

— Вы говорите неправду.

Тереза пожала плечами:

— Ну, если ты так считаешь. Ладно, не важно. Почему ты вообще должна думать о нем? Ты ведь его практически не знаешь.

Она подалась вперед и прикоснулась к гладким волосам девочки. Только бы Перони не узнал об их разговоре.

— Извини. Мне не следовало волновать тебя такой ерундой. Тебя все эти дрязги не касаются. Я должна идти. Побуду немного наверху. Пожалуйста, не рассказывай ему ни о чем.

Глаза Лейлы остекленели. Она блуждала взглядом

по комнате. Ей дом, наверное, казался дворцом.

Тереза поднялась наверх по старым каменным ступеням и нашла там пустую спальню. Ее миссия закончена. Пусть теперь они побудут вместе. Вот Перони просыпается и видит пристально смотрящую на него девочку, готовую к разговору. Может, все и получится. Утром они очень сблизились. Должно сработать. Больше девочка ни с кем не станет откровенничать.

Тереза легла на покрытую одеялом кровать в пыльной, пропахшей мускусным запахом комнате, закрыла глаза и предалась мечтательным воспоминаниям. Ей виделся яркий, окрашенный пастельными тонами детский фантастический мир, где всегда сияло солнце и семьи, молодые и старые, никогда не распадались, а лишь становились крепче с годами. Никогда не хочется покидать такой воображаемый идеальный мир, теплую, приветливую неведомую страну, путь в которую, увы, всем заказан.

Вдруг внизу сильно хлопнула дверь.

Ник, подумала она. Он знает о семейной жизни столько же, сколько и Перони. Его воспоминания хранились в узле, спрятанном в этом старом холодном фермерском доме, стоящем среди снегов в стороне от Аппиевой дороги. Здесь можно вечно спать, укрывшись древним, пахнущим плесенью покрывалом, спасающим от страшного холода.

Если только…

Лучше не просыпаться. Пусть все происходящее будет лишь частью сна.

Выругав себя, Тереза Лупо сбросила оцепенение и пошла вниз.

Перони все так же спал у камина. Ник бродил по комнате.

— Где Лейла? — спросил он. — Она наверху?

— Не думаю, — ответила Тереза.

Подошла к окну. Опять повалил снег — толстое одеяло, сшитое из огромных мягких снежинок. Сквозь них видны свежие следы, зигзагом ведущие по направлению к воротам и вскоре исчезающие, скрываемые пургой.

— О дьявол! — вздохнула она. — Черт возьми! Девочке всего тринадцать лет. Откуда мне было знать, что она цирковая артистка, умеющая избавляться от цепей? Ты никого не видел на велосипеде, когда подходил к дому?

Ник протянул руку к окну, за которым бушевала метель.

— В такую погоду?

Тереза вернулась в гостиную. Ее сумочка открыта, кошелек тоже, все деньги исчезли.

Появилась большая знакомая фигура и остановилась возле нее. Тереза не смотрела на Джанни, но чувствовала его замешательство. Он умел каким-то образом молча передавать свои эмоции.

— Где же она? — вновь спросил Коста.

— У тебя тут есть велосипед? — Он кивнул. — Больше ты его не увидишь. Должно быть, она уехала на нем. Извини, я уснула.

— Боже мой… — пробормотал Перони.

— Простите меня! Ты тоже спал. А ты ведь полицейский.

Коста уже вертел в руках ключи от джипа. Он явно пребывал в ярости.

—

Я пыталась помочь! — крикнула Тереза, видя, что мужчины, не глядя на нее, направляются к двери. — Я хотела…

Они ушли.

— Черт возьми… — проговорила она, хотя рядом уже никого не было.

Тереза даже не успела сказать им, что виновата в случившемся.

Закружилась голова, Тереза вдруг почувствовала слабость. Внезапно она вскочила на ноги: телефон, поставленный на полную громкость одиноким человеком, живущим в большом пустом доме, отчаянно зазвонил.

— Да? — крикнула она в трубку.

Звонил Сильвио Ди Капуа. Он был жутко сердит и спрашивал, почему она не отвечает ему по сотовому, не зная, что телефон лежал в другой комнате, а Тереза спала наверху. Она спокойно выслушала помощника, благодарная тому, что работа отвлечет ее наконец от сомнений и чувства вины, скопившихся в душе. Сильвио нередко впадал в истерику, однако на сей раз у него, кажется, имелись для этого основания.

— Это же тело, Сильвио, — наконец прервала Тереза его речевой поток, изобилующий деталями и насущными вопросами. — Помни это и следуй порядку. Соблюдай процедуру последовательности.

— О, чудесно! — возопил он. — Процедуры, процедуры. Посмотрим, что ты скажешь, когда приедешь сюда. Да тут просто настоящая мясорубка возле самого «Макдоналдса».

— Где ж еще быть мясорубке, разве нет?

— Сейчас не время шутить. Тереза. Фальконе в бешенстве из-за того, что ты не отвечала на звонок.

— Кто я, по-твоему? Бэтмен? Чуть что, должна появиться как чертик из табакерки?

Кроме того, подумала она, у Фальконе скоро будет еще один неслабый повод окончательно рехнуться. Единственная свидетельница ушла из дома своим ходом после ее замечательной лекции. И абсолютно ясно, кого обвинит в происшествии инспектор.

«Думай о работе, ведь за нее ты получаешь деньги».

— Еще кое-что, Сильвио. Ты говоришь, женщина изрезана.

— О да.

— Хорошо. Теперь успокойся и подумай о том, что я сейчас спрошу у тебя. Это важно. Есть ли признаки того, что кто-то пользовался скальпелем?

Последовало краткое молчание.

— Да, есть, и еще многое другое, — проговорил Ди Капуа, тяжело дыша. — Тебе надо приехать, Тереза. Это… страшно.

Она вынула из сумочки ключи от зажигания. Хорошо хоть их не взяла девчонка.

— Буду через двадцать минут, — сказала она. — Сделай мне бутерброд с сыром.

Эмили Дикон сидела в своей маленькой квартирке, полученной от посольства, и смотрела на телефон, размышляя о том, что скажет матери. Она уже целый месяц с ней не разговаривала. Неделя прошла с тех пор, как они обменялись электронными посланиями. У них близкие отношения, однако есть и границы. Скажем, они никогда серьезно не разговаривают о причине смерти отца. Даже сейчас Эмили точно не знает, как мать отнеслась к трагедии. Безусловно, убийство опечалило ее. Но стало ли оно слишком сильным потрясением? Подсознательно Эмили сомневалась в этом. И существовал лишь один способ все выяснить.