Священное сечение
Шрифт:
Каспар поправил наушники и прибавил звук. Говорили Крошка Эм и молодой итальянец, чей голос был ему знаком.
Он слушал внимательно и не переставал прикидывать варианты своих действий.
Вдруг Каспар понял, что не может более оставаться здесь. Он услышал нечто, о чем давно уже должен был догадаться.
— Стареешь и глупеешь, — прозвучал в его голове голос призрака черного сержанта. — Живо убирайся отсюда и займись делом.
Каспар сунул руку в сумку и достал цифровой плейер, украденный из рюкзака какого-то человека пару недель назад. Была записана его любимая музыка — около двухсот композиций, которые обожали хиппующие подростки в шестидесятые.
В плейере оставалось достаточно много места, стояли новые батарейки. Можно записывать в течение десяти часов. В сумке также лежал мини-разъем. Каспар подсоединил радио к плейеру и нажал на кнопку записи. Потом осторожно положил весь комплект на сухую землю за навесом автобусной остановки, где его не было видно. Да и вряд ли кто-то пройдет в такую ужасную холодную ночь по римской дороге времен Великой империи. Чтобы добраться до центра, ему потребуется минут двадцать-тридцать. Чем больше Уильям Ф. Каспар думал о путешествии, тем яснее понимал, что может потерять свой дар. Голоса в его голове становились все громче. Теперь вопрос стоял так: или он избавится от них, или они убьют его.
Ник Коста дремал на диване, когда в дверь позвонили. В комнату, приветливо улыбаясь, вошла Эмили Дикон. Свежая и розовощекая, как будто и не было никаких погонь и перестрелок.
В руке портфель, а на плече сумка с ноутбуком.
— А где же все? Джанни? Девочка?
— Она убежала, а Джанни разыскивает ее.
— О нет… — пробормотала она, по-настоящему шокированная сообщением.
— Не волнуйся, Джанни найдет Лейлу. Он не успокоится, пока не отыщет ее. Полчаса назад звонил мне. Проверяет теорию, согласно которой курдянка украла что-то у нашего друга-маньяка и спрятала эту вещь в Пантеоне. Возможно, она вернется за ней.
Эмили обдумала услышанное.
— Полагаю, преступник ценит свои принадлежности. Может, именно поэтому он и хотел найти девочку. Но могла ли она оставить что-то в Пантеоне? Разве вы не нашли бы похищенное ею?
— Вещь можно надежно спрятать. Я начинаю приходить к выводу, что сейчас ничего нельзя исключать. Кроме того, если бы ты лучше знала моего напарника, то поняла бы: с ним спорить бесполезно.
Коста взглянул на Эмили, пытаясь вспомнить, что обещал сделать для нее.
— Ты забыл, верно? — спросила она улыбаясь.
Ник пытался выудить из памяти утренний разговор с американкой, после которого произошло так много разных событий.
— Я обещал тебе проверить пару имен.
Эмили взяла сумку с ноутбуком.
— Все в порядке. Я следила за новостями. Знаю, что у тебя выдался непростой денек.
Коста сомневался в том, что Эмили имеет достаточно сведений о случившемся сегодня. Провел ее в гостиную и стал наблюдать за тем, как девушка устанавливает свое оборудование на кофейном столике перед низким диваном.
— Сделать тебе кофе? — спросил он?
— Я бы выпила чего-нибудь, — отвечала она, бросив черную куртку на спинку дивана. — У тебя ведь есть вино?
— Вино, — вздохнул Коста, думая о том, как долго он еще сможет бороться со сном. Потом прошел на кухню, открыл запотевшую бутылку совиньона и взял два бокала. Крепкий горный виноград неплохо бьет по голове. Выпив вина, он, наверное, еще некоторое время продержится, а потом окончательно вырубится.
Эмили, напротив, казалась оживленной, даже слишком, на его вкус. Она намеренно и весьма откровенно пыталась снять ту маску, в которой предстала перед ним два дня назад в Пантеоне. Чем настойчивее Липман старался выдавить ее из расследования, тем усерднее она стремилась обрести себя. Приятно видеть такое превращение, однако ее возбуждение начинало беспокоить Косту.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Эмили. — У тебя усталый вид.
— Ничего, выживу. Ты говоришь, что знаешь о случившемся сегодня?
Она пожала плечами:
— Я ознакомилась с новостями в Интернете. Липман не сообщает мне никакой информации. Слышала, что убита какая-то женщина и вам удалось установить, где произошло преступление.
Нахлынули свежие воспоминания: голова, диким образом падающая со стула на фоне кричащего с экрана Джона Уэйна.
— О да.
Голубые глаза смотрели на Ника.
— Ты уверен, что с тобой все нормально?
— На все сто. — Он не хотел посвящать Эмили в подробности. Она еще к этому не готова. — Дело, однако, оказалось довольно странным. Пока не хочу о нем распространяться.
Эмили открыла компьютер, осмотрела комнату в поисках розетки, подключила систему. Потом вернулась на диван, приглашая Косту сесть рядом.
— Странное… Интересно. Мне кажется, наш человек привержен одной линии.
— Ты начинаешь понимать его?
— Сегодня утром я сообщила тебе его имя. А теперь у меня есть чертовски забавное повествование. Предполагалось, что там будет хеппи-энд с вручением орденов героям, полная победа, то, что мы называем «закрытием дела».
Ник Коста отхлебнул вина из бокала, попытался прогнать усталость и присел на подушки рядом с Эмили.
Она нажала на клавишу, и на экране появилось изображение.
— Это фотокопии документов, которые я нашла в посольстве. Липман может не замечать меня, сколько ему угодно, однако нашелся один человек, и он помог мне проникнуть в запретные сферы.
— Фотокопии, — повторил Коста.
— Ну да. С меня бы шкуру сняли, если бы узнали об этом.
Он вздохнул, пошел на кухню и вернулся с блюдцем арахиса.
Эмили Дикон искоса взглянула на орешки.
— Вы, итальянцы, умеете обращаться с женщинами.
— Верно. И когда-нибудь я продемонстрирую тебе мое умение. Итак, ты воруешь информацию в посольстве?
Узкие брови поднялись.
— Мне казалось, ты хотел этого. Кроме того, материал секретный, Ник. Ты будешь слушать меня или нет?