Священное сечение
Шрифт:
Он поднял бокал.
— Говорите, агент Дикон. Я не усну, пока вы не закончите рассказ.
— Тебе все равно не удастся уснуть, — уверенно ответила Эмили. — История началась в 1990 году перед началом Войны в Заливе. Мы тогда были еще детьми. Ты помнишь эти события?
— В какой-то степени. Мой старик в то время стал депутатом парламента от коммунистической партии. Помню, как он жег американский флаг возле вашего посольства.
Эмили уставилась на него:
— Ты шутишь?
— Вовсе нет. Он взял меня с собой.
— Не могу поверить, — призналась она. — Так ты помнишь войну лучше меня, потому что на два года старше. Что ж, на войне как на войне. Обе воюющие стороны, разумеется, нуждаются в разведывательных данных. Они требуются им задолго до начала военных действий. Итак, на территорию потенциального врага засылаются разведчики для проведения рекогносцировки и налаживания связей с иракской оппозицией. Создается команда, состоящая в основном из американцев. В нее могут также входить несколько иракцев, которые хорошо знают местную обстановку. Формируется группа здесь, в Риме. Не спрашивай меня, откуда мне это стало известно. Просто знаю, и все. Они, понятно, не хотят, чтобы об их деятельности было известно кому-то, кроме узкого круга посвященных.
Коста не очень хорошо разбирался в военных делах. Покойный отец любил разглагольствовать о роли армии в обществе. Он постоянно намекал на то, что война является остаточным явлением, унаследованным человечеством от совершенно другой эры развития общества. Считал, что это пережиток, который вскоре исчезнет. Марко Коста не дожил до тех времен, когда мог бы убедиться в ошибочности своих предположений.
— Хороший рассказ, — заметил Коста.
— Нет, Ник, — твердо опровергла его Эмили, — я говорю чистую правду. Человек, которого мы ищем, являлся руководителем группы по военной линии. Уильям Ф. Каспар. В каком-то смысле преступления, творимые им сейчас, обусловлены его прошлым. — Она умолкла. — Не возражаешь, если я закурю?
Вопрос удивил его.
— Ты куришь?
— Иногда. Время от времени у меня также появляются любовники. Ты шокирован? С чего бы это? Разве мы в монастыре?
— Не совсем так, — ответил он. — Только никто не должен курить здесь. Если тебе нужно выкурить сигарету, выйди на улицу.
Эмили посмотрела на дверь.
— Позже, — добавил он. — Пожалуйста.
Ник задумался о ее словах. Любой военной кампании предшествует секретная операция. Но ведь речь идет о делах, происходивших за многие годы до серии убийств.
— С тех пор прошло много времени, Эмили.
Она энергично закачала головой:
— О нет. Так могут думать лишь молодые люди. Тем же, кто участвовал в конфликте, кажется, что все случилось только вчера. Разве тебе не приходилось разговаривать со старыми солдатами? Они до конца жизни ни на минуту не забывают о войне. Эти события становятся для них самыми главными.
— Мы в Италии. Старых вояк здесь почти не осталось.
Эмили
— Ладно, хорошо. Я представляю в Риме великую империалистическую державу, и мы действительно часто перебарщиваем. Но поверь мне на слово: воспоминания о войне не стираются из памяти. А уж наш подозреваемый никогда о них не забудет.
Она указала на имя в центре странного хаотичного меморандума, появившегося на экране. В нем написано: тема — вавилонские сестры. Статус: следует спросить?
Коста стал читать сообщение страница за страницей, с трудом понимая некоторые разговорные выражения.
— Снова Уильям Ф. Каспар, — сказал он, закончив чтение. — А вот у меня не нашлось времени отыскать дипломата, о котором ты упомянула. Однако я навел о нем справки и не обнаружил ничего интересного.
— Я бы удивилась, если бы ты что-нибудь нашел. Мне и самой не очень-то повезло с информацией. Только эта служебная записка, и все.
Нику хотелось полной ясности.
— Это действительно секретный материал?
— Думаю, да.
— Тогда почему оставлена улика, пусть и единственная?
— Не знаю! — Происхождение записки тоже беспокоило Эмили. — Возможно, произошла ошибка, — предположила она, не глядя Косте в глаза. — Такое случается. Файл находился под другим паролем. Кроме того, дело не только в данном меморандуме, Ник. У меня сохранились кое-какие воспоминания об убийце. Мой папа знал его. Я смутно припоминаю этого человека. Большой, шумный, веселый. Любил смеяться и делать мне подарки. Говорил очень громко. Я его побаивалась. Думаю, он был каким-то боссом. Начальственный тон присутствует и в меморандуме. Парень явно возглавлял команду, отправленную на задание. Отец состоял в его группе.
Из своего опыта Коста знал, что хуже нет, когда расследование начинает переплетаться с личной жизнью.
— Ты уверена, что твой отец был замешан в операции?
— Абсолютно. В 1991 году он надолго куда-то уезжал. Я единственный ребенок и четко помню, что он отсутствовал. Дети очень чувствительны к таким событиям. Он пропал, и квартира, которую нам выделило посольство, стала казаться мне какой-то странной. В ней царила совсем другая атмосфера. Я пыталась поговорить об этом с мамой. По ее словам, он тогда отбыл в командировку.
— Может, так оно и было.
— Не сомневаюсь. Но теперь я знаю, где он находился. И там с ним что-то произошло. Вернувшись, папа стал… другим. Изменился. Поездка наложила на него какой-то особый отпечаток. Он не был… — Эмили помедлила, подыскивая нужные слова. — Он перестал быть прежним отцом. Какая-то часть его существа, хорошая, добрая часть, пропала. В нем угасла жизнь, исчезло веселье. Он стал холодным и мрачным. Вскоре отец покинул дом и начал бракоразводный процесс. Мы с мамой остались вдвоем. Нам пришлось очень нелегко.