Священное сечение

Хьюсон Дэвид

Он думал о предстоящем дне, прикидывая все возможные варианты. Необходимо избежать новых ошибок. Обошел по периметру мавзолей, покоящийся среди снегов, словно огромное животное. Отыскал боковой вход, вошел внутрь помещения, поднялся по пандусу на крышу.

Эмили Дикон заперта в женском туалете примыкающего к строению кафе. Каспар считал себя джентльменом. Он открыл дверь и вошел, держа в руке пистолет, дабы избежать непредвиденных инцидентов. Наверху страшно холодно и ветрено. Эмили вышла к нему, стуча зубами, обхватив себя тонкими руками, щурясь от яркого света. Бросила беглый взгляд на статую Михаила с мечом в руке — символ мщения, доминирующий в этой части Рима.

Каспар махнул рукой в сторону гиганта.

— Страшный негодяй, не так ли?

Она приложила руку ко лбу, чтобы защититься от солнца. Длинные светлые волосы развивались вокруг лица.

— Как сказать, — ответила она. — По идее он кладет меч в ножны. Это символ. Конец чумы или что-то в этом роде. Я забыла.

Умная девочка. Совсем неплохая. Каспар умел понимать людей. Возможно, этот дар вновь вернется к нему.

— Тебе приходилось многое слышать, когда ты жила в Риме. О чем говорил твой отец?

— Зачем тебе это?

Он крепко взял ее за плечо, подтолкнул к краю парапета, откуда открывался головокружительный вид на мост через Тибр, ведущий к центру. Здесь дул сильный холодный ветер.

— Он учил тебя петь, Крошка Эм?

Она вырывалась из его рук. Только ей было не совладать с ним.

— Не называй меня так.

— О, Scarpia, avanti Dio! [8] — не пропел, а скорее театрально прокричал Каспар.

— Опера не для меня, — тихо проговорила она.

8

О, Скарпиа, мы все равны перед Богом! (ит.). Из оперы Дж. Пуччини «Тоска».

— В самом деле? — Он представлял себя профессором колледжа. — Весьма информативно, Эмили. Ты хочешь сказать, что не хотела кинуться вниз с большой высоты? Никогда не хотела узнать, что произойдет дальше?

— Никогда. У меня просто много разных дел.

Каспар выкинул из головы образ данного персонажа. Он не верил Эмили Дикон. Что-то в ее глазах насторожило его еще в ту ночь на Кампо. Ей плевать было на то, умрет она или будет жить дальше. Каспара больше интересовала маленькая воровка, которая увела у него дорогие ему фотографии.

— Хочешь увидеть меня в аду?

— Среди прочего. Кроме того, дело тут не в любопытстве. Тоска знала, что произойдет, не так ли? В этом все и дело.

— Да, — согласился он, слегка ослабляя хватку. — Полагаю, так и есть. Я сам любил оперу. Очень. Однако если не слушать ее много лет кряду, теряешь с ней связь.

— Связь потерять весьма легко, Каспар. Иногда на то имеются основательные причины. Тебе не кажется, что пора заканчивать? Могу помочь. Можно пойти прямо к итальянцам. Тебе не придется разговаривать с агентами ФБР. Ты останешься в Риме на многие годы, что бы ни предпринимал Вашингтон.

Она не собиралась отступать, скромничать, притворяться ребенком. В каком-то смысле Каспар был доволен. Перед ним не совсем нормальная дочь Стили Дэна.

— Мы уже об этом говорили. Зачем возвращаться к старому?

— А что, если ты ошибаешься? — спросила она. — Ведь ты мог что-то перепутать? Возможно, ответственность несут мой отец и те, другие люди.

— Тогда мне нужны доказательства.

Эмили Дикон пристально посмотрела ему в глаза.

— Скажи мне, Каспар, может быть, папа говорил тебе что-то? Что говорят все эти люди?

— Ничего! — отрезал он. — Как можно разговаривать с призраками?

— Я в это не верю.

Он не любил предаваться воспоминаниям. Перед смертью Дэн Дикон сообщил кое-что, после того как Каспар зверски пытал его. Однако нельзя делиться этим знанием, ибо тогда власть слов ослабевает. Дэн Дикон дважды упоминал пьяцца Матеи, и у Каспара создалось впечатление, что ответ лежит прямо там. А когда Каспар пришел туда и начал выбивать правду из человека, живущего в том доме, у него ничего не вышло.

Эмили Дикон понимала всю важность данного обстоятельства.

— Что, если это иллюзия? — спросила она. — Просто безумные голоса у тебя в голове?

Порой трудно провести линию между реальностью и воображением. Тем не менее он может полагаться на ряд истин. Уродливый черный морпех с отстреленной половиной лица. Грубый истязатель из Баата, тянущий руки к своим палкам и обвиняющий Каспара в глупости. Они настоящие. Даже слишком.

Темная часть сознания в нем, та самая, что убила Монику Сойер, начала думать, не сбросить ли вниз Эмили. В ее венах течет кровь Стили Дэна, она его наследница. Девчонка слишком проницательна.

— Ну и что?

— Ты полагал, что голоса исчезнут, после того как ты убил ту женщину в Пантеоне. Как ее звали? Лора Ли? Она же была последней в списке, не так ли?

— Имена, — пробормотал он. — Они не имеют в этом деле никакого смысла.

— Но потом ты убил другую женщину. Случайно. И все равно по-прежнему слышишь голоса. О чем они говорят, Каспар? Устроим рок-н-ролл? Они когда-нибудь умолкнут?

— Дети, — проговорил он тихо и посмотрел на реку, мысленно представляя тот самый рисунок, ибо эти линии содержали в себе порядок, здравомыслие, некое подобие мира и спокойствия. Вдалеке виднелись очертания Тринита-деи-Монти, слева лежала пьяцца дель Пополо, где-то за холмом Палатин находился Колизей, идеально соответствующий этому месту, — памятник мученикам. И кое-что еще. Погрузившись в воспоминания, Каспар представил себе небольшую квартиру на крыше дома за рекой. Что-то в нем изменилось после пребывания в ней. Он беспричинно отнял у человека жизнь. Совершенно неожиданное происшествие, спутавшее его карты.

Он вновь крепко схватил Эмили за плечо, повел ее вниз по лестнице к небольшой служебной комнате и ногой открыл дверь.

На полу лежала одежда. Все, что у него теперь осталось. Вариантов очень мало.

— Ты слышала, что я говорил тебе ночью? — прорычал он. — Или еще находилась под действием наркоза?

— Я слышала тебя, — отвечала она спокойно. — А ты слушал меня?

— Каждое слово. — Он колебался. — Итак, агент Дикон, ты хочешь остаться в живых?