Священные камни Европы
Шрифт:
Мы еще подсократили этот «отчет о проделанной работе», а то от географических названий уже в глазах рябить начинало. А ведь тут Наполеон лишь привел примеры своей созидательной деятельности. Исчерпывающий перечень того, что он сделал для Франции и Европы, составил бы пухлый том, но еще о некоторых вещах необходимо вспомнить.
При Наполеоне было положено начало той системе образования, которая существует почти без изменений вплоть до нашего времени.
Уже после Маренго Наполеон издал постановление об образовании комиссии для выработки проекта гражданского кодекса, который получил впоследствии название «Кодекса Наполеона». Его действие было подтверждено декретом 1852 года,
Последнее утверждение наглядно подтверждают цифры. В 1801 году во Франции были приговорены к смертной казни 26 человек из миллиона жителей, а в 1811 году — 9 человек из миллиона. В Англии в 1801 году приговорено к смерти 212 человек из каждого миллиона жителей, а в 1811 году — 376 человек из миллиона. Вот против кого и за что он сражался.
Кстати, в основе Кодекса Наполеона лежит римское право, кодифицированное Юстинианом. Наполеон создал свой Кодекс на основе законодательства православного (!) императора.
Евгений Тарле писал: «При всем их безумии, Бурбоны скоро убедились, что абсолютно невозможно ломать учреждения, основанные Наполеоном, и все эти учреждения остались в неприкосновенности: и префекты в провинции, и организация министерств, и полиция, и основы финансового обложения, и Кодекс Наполеона, и суд — словом, решительно все, созданное Наполеоном, и даже орден Почетного Легиона остался, и весь уклад бюрократического аппарата, и устройство армии, и устройство университетов, и высшей и средней школы, и конкордат с папой…»
Откровенно говоря, я не считаю все эти впечатляющие успехи Наполеона в обустройстве земного бытия тем главным, что мы можем и должны хотеть от правителя. Исходя из православных представлений, правитель должен быть в первую очередь озабочен созданием максимально удобных условий для опасения души. Итак, все перечисленное нами — не главное. Хотя в наше время все это считают не только главным, но и единственным, чего ждут от правителя. Но ведь мы — не из нашего времени.
И все же… Вот что тут надо учитывать с православной точки зрения. Созидательное начало в человеке, тем более — в правителе, всегда — от Бога. Творец хочет, чтобы и мы были творцами. Бог, ставящий перед человеком задачу уподобления Ему, радуется, когда мы уподобляемся Ему в том числе и в созидательном творчестве. И созидание, не только внутреннее, но и внешнее, направленное на то, чтобы жизнь людей стала удобнее, легче, красивее — всегда угодно Богу. И если правитель не спит ночей, работая сутками для того, чтобы появились новые гавани и мосты, новые заводы и фабрики, чтобы суды были справедливыми, а чиновники честными, чтобы налоги были разумными, а преступников в стране было как можно меньше, разве нет в этом духовной составляющей? Ведь такой правитель всего себя отдает на службу людям. И разве не захотим мы в том числе и всего этого от самого что ни на есть православного царя?
Демоническое, сатанинское начало всегда деструктивно, разрушительно, оно не может быть созидательным. «Предтеча антихриста» ни чего бы не созидал, не улучшал и не совершенствовал, он вообще не думал бы о том, что бы людям жилось лучше. По мере того, как человек уподобляется сатане, творческое начало оставляет его, он уже ни чего не может создать, он стремится лишь производить впечатление мнимыми успехами, которые лопаются, как мыльные пузыри. А то, что создано Наполеоном, дожило до наших дней. Трудно представить себе успехи более устойчивые. Кем же он был? Слугой Господа. Очень несовершенным слугой. Как и все мы.
Душа императора
(Наполеон и гордыня)
На св. Елене Наполеон пророчествовал: «Будут проводить исследования, действительно ли я стремился к мировому господству. Будут подробно обсуждать вопросы, являлась ли абсолютная власть и деспотические поступки результатом моего характера или моих политических расчетов, были ли они обусловлены моей склонностью к ним, или влиянием обстоятельств. Вел ли я войны, в которых постоянно участвовал, в силу моей склонности к ним или вопреки моей воле, возбуждалось ли мое ненасытное властолюбие, которое так часто и так резко осуждали, стремлением к господству и к славе, или моей любовью к порядку и заботой о всеобщем благополучии, ибо это мое властолюбие будет заслуживать того, чтобы его рассматривали со всех сторон».
Император не ошибся в том, что эти вопросы по отношению к его личности чрезвычайно актуальны. И вот, спустя 200 лет, эти вопросы интересуют, например, меня, и понятно, что не только меня. Почему же он, продиктовав эти вопросы Лас Казу, даже не попытался на них ответить? Наверное, просто махнул рукой: «История рассудит».
Да, в другом месте он говорил: «История будет ко мне более справедливой, она оценит меня, как бескорыстного человека, способного к самопожертвованию».
Гении бывают так наивны. Нет судьи более пристрастного и нечестного, чем история. Среди современников, судивших о Наполеоне вкривь и вкось, было все же не мало людей, которые искренне им восхищались, ведь его очень многие знали лично. Тот же граф Лас Каз, проведший с императором на св. Елене полтора года, писал: «Кто был более популярным и более любимым? О ком еще когда–либо так горячо и глубоко сожалели?» А современные французы, ни когда не маршировавшие под императорскими орлами, ни когда не видевшие его улыбки и не слышавшие его слов?
Недавно во Франции провели опрос общественного мнения, желая выяснить, кого французы включили бы в число десяти самых великих французов. В эту десятку попала Эдит Пиаф, но не попал Наполеон. Вот суд истории. Милую певичку французы поставили выше гения императора. Их кумир теперь «воробушек», а не орел.
Что же говорить про другие народы? Наполеон воевал со всеми, и для всех народов он остался врагом, которого удалось победить. История всех народов прославляет только себя, любимых, и, чтобы вознести до небес собственное величие, врагов демонизируют, наделяя их всеми мыслимыми и немыслимыми пороками. Если Наполеон был хорош, тогда зачем же храбрые англичане, немцы, испанцы, русские с ним сражались? А если они с ним все–таки сражались, значит от был плох. Вот и весь «суд истории». Правда ни кого не интересует. Народы Европы создали удобный для себя образ Наполеона и успокоились.
А вопрос остается. Что было главным побудительным мотивом действий императора? Дать самому себе власть над миром, или дать миру лучшее правление, чем было до него? Он всего лишь обслуживал свою безумную гордыню, или он все–таки в первую очередь заботился о благе людей? Ответа нет, потому что его нет ни когда. Мы вообще горазды объяснять чужие поступки. Человек и сам не знает, почему он так поступил, а мы всегда это знаем. Человеку, который нам неприятен, мы всегда припишем самые дурные мотивы. Если же это близкий человек, а еще лучше, если это я сам, в точности такой же поступок будет объяснен самыми возвышенными побуждениями.