Священный Дракон Амерона

Перерва Александр

– Это еще что за цирк? – строго спросил лейтенант, обретя наконец дар речи.

– Да какой там цирк, – махнул рукой вспотевший сержант. – Форменная психушка. Кстати, надо вызвать оттуда машину с санитарами. И в цирк звонить, видно, тоже придется. Без дрессировщиков тут не обойтись…

Ничего не понимающий лейтенант сердито хлопнул по столу папкой с бумагами.

– Слушай, Волосепедов, ты что это мне тут околесицу несешь. Я сейчас тебя самого в психушку отправлю. Ну-ка докладывай все, как положено. И по порядку.

– Так, товарищ лейтенант, – сержант, несмотря на полученный

выговор, все еще оставался в несколько взбудораженном состоянии. – Это ж настоящий сумасшедший.

Тут Волосепедов оглянулся на решетчатую дверь и понизил голос до шепота:

– Видели, в каком он наряде? А звери? Я, говорит, имею право прогуливаться со своими кошечками по парку. Но самое интересное – вот!

И сержант с торжествующим видом протянул дежурному листок плотной бумаги, полученный от задержанного всего несколько минут назад. Листок содержал документ следующего содержания:

« Мандат.

Сей мандат высочайшим соизволением Президента нашего выдан особому агенту ВЧК НКВД Зенону Зуваровскому для подтверждения чрезвычайных полномочий, коими оный агент наделен есть, дабы не имел препятствий в своей деятельности во всех пределах Земли.

Городовым и околоточным оказывать З.Зуваровскому всяческое содействие.

Ослушавшемуся же быть биту батогами.

Такова Наша воля.

Президент Петр 1»

Документ был скреплен круглой печатью с изображением орла и надписью "Оне Доллар".

Ознакомившись с бумагой, лейтенант только крякнул и едва не сел мимо стула.

– Значит, говорит, с кошечками гуляю, – он, прищурившись, посмотрел на Волосепедова. – Ну мы ему сейчас устроим прогулочку. Ну-ка вызывай психиатрическую скорую.

Сержант с готовностью схватился за телефон. Сейчас, когда опасный тип находился за надежной решеткой, а лейтенант, ознакомившись со всеми деталями дела, явно одобрил действия подчиненного, тот находился в приподнятом расположении духа и чувствовал себя чуть ли не героем. Он быстро сделал необходимые звонки и преданными глазами смотрел на лейтенанта, ожидая дальнейших распоряжений. А лейтенант, закурив сигарету и прищурив один глаз, продолжал вертеть в руках невиданный документ и даже посмотрел его на свет на предмет наличия каких-нибудь тайных знаков.

Волосепедов сидел спиной к «обезьяннику» и с искренним сопереживанием наблюдал за манипуляциями лейтенанта с бумагой. Вдруг он почувствовал, что в комнате что-то произошло. Во-первых, наступила полная тишина. Лейтенант, мурлыкающий сквозь зубы какую-то песенку, оборвал ее на полуфразе; его руки, непрерывно вертевшие документ, вдруг замерли и одеревенели. Волосепедов поднял глаза на лицо лейтенанта и почувствовал неприятный холодок под ложечкой: глаза дежурного по ОПОПу были неестественно расширены, нижняя челюсть отвалилась, сигарета не выпала изо рта только потому, что прилипла к нижней губе. Взгляд его был устремлен мимо сержанта, через его плечо. Шумно сглотнув внезапно набежавшую слюну, Волосепедов медленно повернул голову.

Решетка камеры была озарена зеленовато-желтым светом. Казалось, светился сам металл, и с каждой секундой свечение становилось все сильнее и ярче. Через несколько мгновений сияние, исходившее от двери, стало просто ослепительным. Сквозь слезы, выступившие на глазах, Волосепедов увидел на фоне сияющего прямоугольника три темных силуэта. Сержант пока еще не мог различить детали, но видно было, что там стоят три человека. Нет, они не стояли, они медленно и как-то неестественно плавно приближались, постепенно закрывая собой светящийся дверной проем.

Еще через секунду сияние вдруг исчезло, причем и решетка, и замок были на месте в целости и сохранности, а прямо перед собой Волосепедов увидел задержанного гражданина в странном одеянии и двух милиционеров, стоящих по обе стороны от него.

С великим изумлением в одном из них сержант узнал своего непосредственного начальника, дежурного по ОПОПу, который, сержант готов был поклясться чем угодно, со своего места никуда не вставал. Волосепедов, стараясь не шевелиться, насколько это было возможно, скосил глаза назад. Так и есть, лейтенант все в той же одеревеневшей позе продолжал сидеть за столом. И в то же время он стоял по правую руку от гражданина в черном и со странной улыбочкой смотрел на своего двойника.

На мгновение у Волосепедова потемнело в глазах, чтобы не упасть, он вынужден был вцепиться руками в столешницу. Внезапная догадка молнией пронзила его мозг. С трудом сержант перевел взгляд на второго милиционера; то, что с первого взгляда прошло мимо его сознания, теперь стало очевидным: рядом с сумасшедшим укротителем, по левую от него руку стоял он сам, сержант милиции Василий Волосепедов.

Сержант зажмурился и потряс головой, мысли в голове смешались. Какой-то частью своего сознания он понимал, что должен как-то действовать, но как – сообразить не мог.

К счастью, лейтенант вышел из ступорозного состояния раньше. Он, уронив стул, вскочил из-за стола и, судорожно расстегивая кобуру, срывающимся голосом проговорил:

– Сержант Волосепедов, приказываю немедленно арестовать дрессировщика! На гипнотическое внушение внимания не обращать!

И видя, что сержант продолжает сидеть, уже окрепшим голосом рявкнул:

– Немедленно выполнять приказ!

Этот окрик наконец-то привел в чувство и сержанта. Он вскочил и первым делом начал почему-то надевать фуражку, которая никак не хотела садиться на голову. Только потом, когда приехали психиатр и санитары, он обнаружил, что надевал ее козырьком назад.

Ну а сейчас ему было не до таких мелочей. Сейчас надо было любой ценой задержать опасного преступника, в этом Волосепедов теперь нисколько не сомневался, обладающего к тому же незаурядными способностями в области гипнотического искусства.

"Должно быть, бывший циркач" – пронеслась в голове спасительная мысль.

В тот момент, когда дежурный достал наконец пистолет, а сержант подался вперед, чтобы схватить "циркача", тот поднес руки к лицу и приподнял мотоциклетные очки, сдвинув их на лоб. Из-под очков на Волосепедова и лейтенанта сверкнули два красных огня. Встретившись с ними взглядом, оба блюстителя порядка сразу обмякли и безвольно опустились на свои места, причем лейтенант уселся прямо на пол.