Священный лес
Шрифт:
Фиштэ нервно шарит в футляре камеры.
— Забыли кассеты, — говорит он тихо.
Церемония вот-вот начнется. Фиштэ, Тони и я должны заниматься съемками и не можем пойти за кассетами. Остается один Вирэль. Он берет лампу-молнию и уходит по дороге назад. Деревня совсем близко, он вернется самое большее через пять минут. До тех пор мы будем снимать на первую кассету.
Зэзэ выглядит нервным, встревоженным. Он сожалеет, что провел нас через второй барьер, но уже не может отступить. Продолжая ласкать собаку, он бросает орехи кола и почти неслышно Произносит первые заклинания. Внезапно ужасный крик пронзает ночь. Это Вирэль. Все мужчины вскакивают вне себя от ярости: ни один звук человеческого голоса не должен нарушать тишину
Через несколько минут Зэзэ возвращается на поляну в сопровождении Вуане и Вирэля, потрясенного и с пустыми руками. Сейчас не время для объяснений. Наши друзья немедленно возобновляют церемонию, чтобы скорее с ней покончить. Зэзэ снова произносит заклинания и пробует лезвие ножа на травинке. Чьи-то руки хватают собаку, зажимают ей морду, чтобы заглушить визг, и торжественное жертвоприношение совершается. У всех блюстителей культа суровые лица.
Животное даже не бьется. Кровь заливает всю маску. Блюстители культа бережно кладут собаку на землю и покрывают ее голову большим листом.
Вэго раздевается догола и, наклонившись, проскальзывает под прикрепленные к тяжелой черной маске шкуры пантер и обезьян, закрывающие его почти до колен. Затем он выпрямляется, держа маску на уровне висков. На наших глазах воплощение Великого Духа оживает и начинает медленно кружиться перед Воллолибеи, которую поддерживает за руку Вуане. Кровь капля за каплей падает с маски на звериные шкуры. Церемония заканчивается в полном молчании. Мы расходимся, чтобы вернуться в деревню несколькими группами по разным тропинкам.
Мы уже долго лежим в гамаках, не произнося ни слова. Невольная оплошность Вирэля может стоить нам доверия колдунов и знахарей. Он прекрасно понимает это и решается прервать тягостное молчание.
— Завтра я пойду к Зэзэ и объясню ему, что случилось со мной в лесу.
Когда мы просыпаемся на следующий день, Вирэля уже нет. Он с самого рассвета в хижине Зэзэ и разговаривает с ним.
Мы садимся пить чай, когда Вирэль возвращается. За ним с довольным видом идет Зэзэ. Мы не хотим задавать Вирэлю вопросы сейчас, в присутствии знахарей, но как только остаемся один, спрашиваем его о случившемся.
— Я просто рассказал Зэзэ мой сегодняшний сон, — отвечает он. Вирэлю приснилось, будто он заблудился в священном лесу среди стволов и лиан и чувствовал, что задыхается, как вдруг перед ним появилась собака и дала ему понять, что он должен следовать за ней. Вскоре стало светать, запел петух, и Вирэль уже на заре вновь очутился на поляне возле принесенной в жертву собаки. Зэзэ ответил ему, что это, конечно, Афви разговаривал с Вирэлем во сне, что он умышленно заставил его заблудиться вчера ночью, чтобы явить ему свое могущество и задержать заклание собаки, которое в принципе долито совершаться только на заре.
— Потом он благословил меня, — закончил Вирэль, — и сказал: «Если бы у тебя была черная кожа, ты был бы таким н;е знахарем, как я». И я дал ему денег, чтобы он от моего имени принес в жертву красного петуха.
Объяснения Вирэля подняли его престиж, а вместе с тем и наш; Зэзэ забыл свое минутное раздражение. Каждый день он подолгу сидит в нашей хижине, рассказывая нам об обычаях тома. Ему нетрудно поделиться всеми интересующими нас сведениями, но он не всегда понимает смысл наших вопросов.
Заклание собаки в священном лесу произвело на нас большое впечатление, а большая черная маска с пастью каймана и бараньими рогами врезалась нам в память.
— Как называется эта маска? — спрашиваю я Зэзэ.
— Это Окобюзоги,
Постепенно мне удается вытянуть из него почти все, что мы хотим знать. Окобюзоги получил свое имя по предку Зэзэ, основателю деревни, — тому самому, чей след отпечатался на большом черном камне. Это тайное воплощение Великого Духа леса. Женщинам и непосвященным под страхом смерти запрещается видеть его; появляется он только ночью. Иногда, в дни особенно важных церемоний, он покидает свои владения при дневном свете и обходит деревню. Женщины должны в это время убегать далеко в глубь чащи.
— Это самый важный из всех фетишей?
— Нет. Афви, который невидим, сильнее всех. Он — единство всех тома.
Мне теперь понятен гнев других блюстителей культа. Зэзэ открыл нам не свою личную тайну, как это сделал Вуане, показав Ангбаи, а великую тайну всего племени. Остальные фетиши менее важны (некоторые из них даже попали к тома от соседних племен), потому что магическая сила, которую они сообщают своим обладателям, может быть куплена жертвоприношением или дарами, или даже продаваться как простой товар. Воллолибеи, например, происходят из Сьерра-Леоне. Из всех персонажей священного леса, с которыми мы знакомы, только трое появились у самих тома: Ангбаи — «человек, покрытый шкурами», ланибои — «танцор на ходулях», и уэнилегаги — «человек-птица». Первые двое должны, под угрозой штрафа, говорить на языке тома; уэнилегаги — нем. Бородатая маска, страж священного леса, Бакороги заимствована у герзэ — соседнего народа, чьи обычаи очень близки обычаям тома, — и должна говорить только на языке герзэ. Завелеги, тоже «люди-птицы», у которых даже лицо спрятано под перьями, купили свой секрет у малинке.
— И, — прибавляет Вуане, — это очень сильное снадобье.
Я не вполне улавливаю, в чем смысл постоянного смешения понятий «маска» и «снадобье». Я не знаю, какой смысл вкладывает Вуане в это последнее слово, но терпеливо добиваюсь объяснения. Когда Вуане приносил в жертву «царицу» термитов, он возложил на Ангбаи талисманы и уменьшенную копию большой маски. Эти предметы и придают фетишу его ценность. Без них он не имеет никакой силы. Талисман же, напротив, даже один, сам по себе, сохраняет всю свою действенность. Зэзэ соглашается объяснить мне, из чего составляются эти «снадобья». В общем это очень напоминает самые нелепые рецепты белых колдунов, но с известной примесью экзотики: к обрезкам ногтей и волос добавляют иногда «царицу» термитов или кусочки человеческой кожи, взятые с трупа или собранные после обряда посвящения. Состав снадобий сильно различается в зависимости от назначения. Одно из самых редких и самых действенных снадобий называется, по словам наших информаторов, «дышащий гри-гри». Его приготовление требует большого количества жертв и одного трудновыполнимого условия: оно должно быть завернуто в красный фланелевый пояс, украденный у солдата-пехотинца.
— Если ты обладаешь этим снадобьем, — закапчивает Вуане, — тебя боятся все враги. Когда ты смотришь на него, ты видишь, как оно движется. Чтобы перенести снадобье с места на место, надо прижать его к себе и бежать не переводя дыхания. Если больше нет сил, надо положить снадобье на землю, передохнуть, а потом бежать снова.
Затем он рассказывает нам историю, достоверность которой для него неоспорима:
— Во времена силы начальник приказал знахарям прибыть в Масента и сдать все снадобья. Боясь репрессий, они повиновались, но по дороге, невдалеке от города, остановились, чтобы произвести последнюю магическую операцию. Самый могущественный из них вызвал духов леса: по его зову дьяволы лесной чащи вырвались из леса и подняли такой ветер, что были сорваны все крыши и разрушены многие хижины в Масента. Начальник послал к знахарям солдата с приказом разойтись по своим деревням: он не захотел хранить у себя столь опасные снадобья.