Священный метод
Шрифт:
– Неее… зссснаю… – змей замер. – Глупцы… Я был… везссссде… и буду… везсссде… и всссегда…
– То есть вы хотите сказать, что мы сейчас видели какое-то возможное будущее? – уточнил Скрипач. – Вы бы тогда как-то поконкретнее, что ли. И поточнее. А то, понимаете ли, Ри действительно когда-то из арбалета получал… да, Ри?
– В прошлой инкарнации, – хмыкнул тот.
– …А Иту действительно прилетало на Балаклавском, но это было тоже в прошлой жизни. Вы ничего нового сейчас не сказали, – констатировал Скрипач.
– Глупцы… – упрямо повторил змей. – Сссслепые глупцы…
– Вы бы лучше что-то хорошее показали, – предложил Кир. – А то стращать-то каждый горазд, а вот с хорошим чего-то не очень.
– Зсссачем?.. – змей крутанулся на месте. Лицо его снова изменилось – на Кира сейчас смотрел рауф,
– Да ладно, – Кир нахмурился. – Злой ты какой-то бог, дорогой товарищ. Мог бы чего хорошего сделать, а всё страсти наводишь. Нехорошо.
– Вы не засссслужили другого бога…
– И как же зовут того, кого мы заслужили? – вдруг спросил Брид. До этого он сидел на своем месте молча, нахмурившись, и, видимо, о чем-то размышляя.
– Массстер… червей… – существо свилось в кольцо. – Вы не засссслужили иных… ссссвет не для вассс… только… благая… тьма…
– Плагиат, – констатировал Ит. – И на этот раз из твоей головы, Ри. Сообразил?
– Нет, – признался тот.
– Потом напомню, как стартуем отсюда, – пообещал Ит. – Вот что, уважаемый бог. У нас дела. Нам пора. Мы были рады с вами побеседовать, а теперь – всего наилучшего. Ри, давай на старт.
Ри кивнул. Под его руками замерцала панель управления.
Черный змей негодующе зашипел.
– Я мог… ссссспасти вассс… – предостерег он. – Увессссти… там… безопасссстно…
– Спасибо, но мы как-нибудь сами, – галантно улыбнулся Скрипач. – Ну что, уважаемый бог? Составите нам компанию? А то нам приборы собирать надо, понимаете ли.
Змей дернулся, словно его ударили, а затем стал таять – и вместе с ним таяло в воздухе последнее слово, которое он произнес, уже исчезая:
– Глупцы…
– Ну вот и побеседовали, – Кир тяжело вздохнул. – Народ, вы как?
– Нормально мы, – угрюмо отозвался Ри. – Время. Приборы.
– Угу…
На «дельты» ушло полчаса – увы, когда их подняли на борт, оказалось, что показаний они сумели снять самый минимум. Понятно дело, что Милтон будет недоволен, но хотелось верить, что он понимает простой факт: от них в данном случае ничего не зависит.
– Ит, что ты там говорил про этого мастера червей и про плагиат? – напомнил Ри, когда катер вышел из атмосферы Утопии.
– Ты разве не помнишь? – удивился тот. – Ты же читал это стихотворение. Уже после того, как песню пел. Еще на Терре-ноль.
– Когда? – удивился Ри.
– За пару недель до того, как уходили оттуда. Песня тогда очень кстати пришлась, а стихотворение… – Ит задумался. – Оно тогда было не в тему. Зато стало в тему сейчас.
– Напомни, – попросил Ри.
– Секунду… оно длинное было, – Ит прищурился. – Как же начиналось-то… а, вот.
Вот кокон. Кокон мотылька,Чья оболочка так легка,Что в пальцах сжать – и нет его,И не родится ничего…И лишь пятно оставит след,О том, чего на свете нет.Он долго спал. И ждал весны.И в коконе роились сны,Где счастье, радость, красота,Небес безбрежных высота,Где ветер над лугами прянИ от пыльцы цветочной пьян…И слишком долго кокон ждал,И кто-то в нём сидеть устал,Но хватка кокона крепка,И не трещат его бока,И всё грустнее сны внутри…И кокон сморщился, смотри!…
Смотри… Нет, так не может быть!Скорей, как страшный сон, забыть,Была разгадка так близка…И кокон выдал червяка.…
Ах, если б он раскрыться мог,И жалкий мокрый мотылёк,Порвал его бы и ожил,Расправив пару ярких крыл,Но кокон слишком долго ждал,И мотылька перерождал.И вот, угрюмый чёрный ротПрогрыз наружу в нём проход.Расправив пару мощных жвал,С остервенением сжевалИ выплюнул, ничуть не рад,Пролив наружу жгучий яд.И на пролившуюся слизь,Такие же, как он, сползлись,Все ядовиты и черны,И недосмотренные сныИм стали пищей для ума,И в них роились ночь и тьма.И поползли за окоёмИ червь, не ставший мотыльком,И несколько других червей,И коль из-за твоих дверейТы слышишь шорох чёрных тел,Подумай, ты того хотел?И коли средь тиши ночнойТы голос песни неземной,Что за собой во тьму манит,И ждёт, и тянет, как магнит,Хоть не понять и трети слов,Услышал…Ты их слышал зов.Но лишь глупец откроет дверь,И сколько песне ты ни верь,Пусть упасёт тебя твой богПустить их тени на порог…В их в жвалах смертоносен яд,И нет от них пути назад.…
И если дорожишь собой,То не пойдёшь, как на убой,Когда звучит из-за дверейЗов глада Мастера Червей… [7]– Точно. Вспомнил, – Ри зябко поежился. – Мы с этим Олегом, кажется, пили в своё время.
– Ты тогда с кем только не пил, – упрекнул Ит. – Но стихотворение… да. Оно точно о нашем сегодняшнем визитёре. Такая же скользкая мразь. Вот интересно, Олег этот – откуда он брал эти образы?
– А может быть, он тоже в некотором смысле бог и брал их из чьей-то головы? – предположил Кир.
7
Стихотворение «Мастер Червей» Олега Писарева.
– Да нет, конечно, ты что, – отмахнулся Ри. – Просто талантливый человек. Они такие вещи как-то чувствуют.
– Лучше бы они что-то другое чувствовали, – пробормотал Скрипач. – А то от таких откровений хоть вешайся.
– Вешаться мы не будем, – твердо сказал Ит. – Ри, давай, рули на «Ветер». Чем быстрее мы отсюда уйдем, тем лучше.
– Святая правда, – согласился Ри. – А то эта стрела… ладно. Это всё потом.
09
– Парень, я понимаю, что ты нам не веришь. И я не знаю, как тебя убедить. Не знаю, что сделать.
Ромка и Настя стояли по одну сторону забора, а два сержанта милиции – по другую. Забор давал слабенькое ощущение безопасности, но именно что ощущение, не более того: Ромка понимал, что если они те, за кого себя выдают, забор для них не помеха.
– Если бы ты взял у военрука пистолет, проблем было бы на порядок меньше, – произнес второй сержант. – Официалка в дела местного населения вмешивается только на уровне пакта. Мы бы…