Святая Анна
Шрифт:
Честолюбивый папенькин сыночек,
Которому давалось всё легко.
Брусилов капитан. Корабль, ночки,
Прославиться, желанье велико.
Все думают, что он судовладелец.
Аристократ, а папа генерал.
Любитель риска, карт, вина, борделей,
Где он от флотской службы отдыхал.
Корабль ночами выглядит гирляндой,
Там музыка, шампанское рекой.
Лишь штурман занимается командой,
Чтоб обеспечить избранным покой.
VI.
Альбанов – штурман, был другого склада,
Стал моряком и вышел из низов.
Своей семье кормилец и отрада,
Он лучший штурман, покоритель льдов.
Пока учился в средней мореходке,
Вёл алгебру для взрослых и детей.
На кораблях стал ценною находкой,
Он штурман грозных, северных морей.
Хоть тридцать, но его все уважают:
Охотники, владельцы, рыбаки.
Не любит слабых, нытиков, слюнтяев,
Упорный труд – лекарство от тоски.
Бывает вспыльчив в споре, но отходчив,
Он практик, полагает на расчёт.
В тяжёлой ситуации, находчив,
Чем заслужил известность и почёт.
Не первый раз корабль вмерзает в льдину,
Провизией заполнен полный трюм.
Маячит берег, в общем всё рутина,
И в тишине о жизни много дум.
С утра дрова несут, потом охота,
На палубе почти что сотня тушь.
Так до весны и больше нет заботы…
А капитан сказал: "Всё это чушь!"
VII.
Привычный ритм зимовки, три недели,
Но южный ветер рвёт прибрежный лёд.
На то, как поле движется смотрели,
И шхуну вместе с глыбами несёт.
"Ура! Нас ждёт теперь пол года дрейфа,
Придёт весна, тогда растает лёд.
Живём в раю несёт на север к шельфу,
К деньгам и славе, только лишь вперёд".
Плевать на то, что портится погода,
Пусть радугой играет горизонт.
Пурга, не страшен ветер и невзгоды,
За сорок, давит вниз холодный фронт.
Декабрь настал, команда заболела,
Температура, слабость и озноб.
Всё это продолжалось до апреля,
Болезнь для избалованных особ.
Альбанов был тогда за капитана,
Хотя болел он, так же как и все.
Контроль продуктов, меньше балагана,
Ерминия была во всей красе.
В лечении приложив свои силы,
Мадонной стала светом и душой.
Весь экипаж спасала от могилы,
Как будто – это было не впервой.
VIII.
У каждого растёт в душе тревога.
Не тает лёд и холод, почему?
Без края, не кончается дорога,
И паника на шхуне ни к чему.
– Продукты есть, что нужно нам для счастья?
Пока всё под контролем, господа!
Преодолеем холод и ненастье,
Растает лёд и встретит нас вода.
Ерминию ревнует к всей команде,
Альбанова винит во всех грехах.
Питание на жиденькой баланде,
Что дальше? Пробирает липкий страх.
Зажата шхуна льдами и дрейфует,
Медведей нет, по-прежнему метель.
Настало лето, а мороз лютует,
В каюте ждёт холодная постель.
IX.
Брусилов и Альбанов чаще спорят,
Пустеют все кладовые и трюм.
А капитан закладывает с горя,
Вино его спасёт от мрачных дум.
Освобождён, в отставку вздорный штурман,
Стучится осень вновь пришла зима.
Порядок действий так же не продуман,
На землю опустилась снова тьма.
Пришлось переселиться в две каюты,
Нет керосина, очень мало дров.
Будь проклят холод, всполохи салюты,
Так хочется домой, в родимый кров.
Пол года солнце, исчезает в тучах,
Мороз стоит под минус пятьдесят.
Такая у команды шхуны участь,
Судьба и рок за вызов не простят.
Заброшены, завалены снегами,
С природою ведут за жизнь борьбу.
Вгрызаются ногтями и зубами,
В надежде изменить свою судьбу.
Январь настал грозит команде гибель,
Альбанов предложил идти пешком.
Кто будет в этой битве победитель,
Остаться, значит всем грозит концом.
Три месяца готовил к переходу,
Грузили в сани вещи, каяки.
Дарил надежду, право на свободу,
Потуги будут очень нелегки.
X.
В путь двинулись десятого апреля,
Четырнадцать отважных моряков.
В расчёт, до мыса Флора за неделю,
Продукты там и звери – план таков.
Через три дня вернулось к судну двое,
Сил не хватило, очень трудный путь.
Хотя считали место роковое,
Но от судьбы, решили – не свернуть.
Теперь им не грозила голодовка,
Продуктов хватит больше чем на год.
И не страшат людей судьбы уловки,
Продолжен шхуны дрейф до чистых вод.
Судьбе бросают вызов? Вновь несчастья!