Святая Мечей: Линарис
Шрифт:
Марина улыбалась, а Тьери смотрел на нее. Теперь — с интересом. Его Ученица каждым словом доказывала, что от глупой и доверчивой Марины оставалось все меньше и меньше.
— И что же такого ты можешь рассказать Николасу? — проникновенно прошептал Тьери.
— Например то, куда делись твои рука и нога, — так же тихо прошептала Марина, широко улыбаясь. Гневный взор эльфа и сведенные брови свидетельствовали только об одном. Девушка попала в точку. К сожалению, Марина не знала — в какую именно. У нее было несколько рабочих гипотез, ни одна из которых не имела подтверждения. Но в одно она верила — все ее встречи с того момента, как она попала на Перфрун — случайностью не были.
— Это опасное знание. Особенно для такой, как ты, — процедил Тьери Гринтиир, стараясь сдержать нахлынувший гнев.
— До того, как мы приедем в Стинлир, для меня, Учителя Линарис, нет ничего опасного, — Марина аккуратно щелкнула указательным пальцем эльфа по подбородку. Тот сдержался, но Марина с легкостью уловила его желание.
— К счастью, именно туда мы и отправляемся.
На это Марина ничего не ответила, она развернулась и пошла обратно в свою комнату. Услышала, как скрипнуло кресло, а следом послышались тяжелые, шаркающие шаги и гулкие одиночные удары. Тьери больше не было смысла находиться рядом с Мариной. Он отправился переговорить с Альзаром или еще с кем-нибудь. Фергюсон предупреждал ее, молил опасаться, но не мог рассказать всей правды. Ведь старый тролль не знал, как далеко зайдет девушка.
Мастер Меча смотрела на девочку, спящую на кровати. Такая маленькая, такая беззащитная. А совсем рядом с девочкой лежал меч Оникс. Оружие, будто сотканное из цельного куска тьмы, который когда-то откололся от немыслимого объекта и превратился в оружие. Меч, который выбрал Мастера. Или Мастер, выбравший Меч? Марине показалось, что она видит, как пульсирует клинок, будто живой организм. Но даже не это испугало девушку. Скорее то, что дыхание клинка и Линарис совпадали. Они дышали в унисон, полностью повторяя движения друг друга. Ей захотелось схватиться за меч и рубануть спящего ребенка.
Странное, необъяснимое желание. Марина слышала клятву в своей голове, что заставляла ее даже не думать об этом, не допускать мельчайшей мысли. И все же, Марина опустила руку на рукоятку меча. Она никогда бы не причинила вреда Линарис. Ей просто было интересно, подтвердится ли еще одна ее теория.
— Учитель? — Линарис вяло открыла глаза и тут же негромко крикнула. Конечно же. Девочка не помнила, как вскочила с кровати, выхватила меч и остановила удар, уткнувшись лезвием в горло Марине. Одно чистое, идеальное движение. Не Линарис выбрала меч. Оникс выбрал девочку.
— Все хорошо, Линарис. Я просто выходила на свежий воздух, ложись спать, — в голосе не было страха. Потому что она его не чувствовала. Скорее наоборот. В сердце Марины разгоралось что-то похожее на "триумф". Многое из того, что она знала — стало складываться в единую картину.
"Уничтожь Линарис," — сказал ей Фергюсон. Вот только старый тролль не знал о существовании этой девочки. Никак не мог знать. Тогда о чем он говорил? Что такое "Линарис"?
Марина посмотрела на лезвие абсолютного черного меча, который девочка аккуратно убрала и спрятала в ножны, и засмеялась. Линарис удивленно посмотрела на Учителя, задавая немой вопрос.
— Не бери в голову, Линарис. Просто я вспомнила одну шутку, которую рассказал мне старый Учитель.
— Расскажите мне?
— Может быть, когда-нибудь. Если ты сейчас же ляжешь спать! — Марина чуть повысила тон. — Или хочешь прямо сейчас отправиться на ночную пробежку?
Других слов не потребовалось. Девочка ужаснулась и тут же упала на кровать, закутавшись в одеяло и закрывая глаза. Что-что, а уж на пробежку она точно не собирается. Марина улыбнулась, ложась рядом и, по привычке, закапывая руку в серебряные волосы. Линарис немного потянулась обхватывая девушку своими тонкими, гибкими руками.
Она не позволит никому причинить вред этой девочке. А когда она откроет "дверь" — сделает все, чтобы спасти удивительного ребенка. И дело даже не в клятве, которую внушил ей Альзар. Марина чувствовала, что ее будущее тесно связано с Линарис. Ин'Фрит согласно кивнула, ложась с другой стороны кровати, обнимая девочку. Они вдвоем защитят Линарис. Даже если это будет последним, что они сделают в этом мире.
***
Волген любил разглядывать себя в зеркало. Не потому, что считал себя красивым или наоборот — уродливым. У него были вкрадчивые карие глаза и пытливый ум. Он старался понять природу вещей, осознать ее, проникнуться, разобрать на мелкие детали и узнать подробности о каждой из них. Многим он пытался объяснить свою причуду, но никто не понимал основу его мыслей. Волген был уникальным человеком. Многие считали его красавцем, но он видел себя скорее предметом. Приложив усилия и изменив который — можно добиться поистине интересных результатов.
Именно на это он потратил большую часть своей жизни — создание собственного тела. Поэтому он любил смотреться в зеркало. Оценивать проделанную работу, искать недостатки и исправлять их. Постоянно совершенствоваться, никогда не останавливаться — это стало для него смыслом жизни, существования. Поэтому теперь, когда Волгена лишили его единственной радости — он выглядел особенно яростно.
— Все никак не уймешься? — королевский дознаватель притворно расстроился, покачивая головой. Он нарезал уже десятый круг, меряя небольшой кабинет своими маленькими, неловкими шажками. Пытки, угрозы, раны — все это оставалось внизу, в темницах, казематах, за решетками, глубоко под землей. Там, где крики никогда не доходили до поверхности.
К Волгену, конечно, они не имели никакого отношения. Его тело, хоть и являлось изначально телом обычного человека, было доведено до практического максимума. Грубо говоря — на поверку было прочнее стали. Пытать человека, который ломает щипцы зубами, а длинные иглы лопаются, только дотронувшись до кожи — занятие не из легких. Поэтому для него было уготовано испытание другого сорта. Скука, монотонность и занудство.
— Я уже тебе говорил — расскажешь все, что мы хотим знать и тебя отпустят. Вот так вот просто. Королю плевать на тебя. Ты — низший из мечей Лиловых Небес. Они давно бросили тебя! Даже не собираются спасать. Прошло уже больше года, Волген. А ты держишь свой поганый рот на замке, — дознаватель сорвался. Пристальный, гневный взгляд мечника раздражал его, выводил из себя.
Так происходило из раза в раз. Дознаватели срывались на угрозы, кричали, раскидывали мебель, верещали как дети, впервые посадившие занозу. Волген лишь молчал в ответ. А потом они просто не выдерживали. Срывались с катушек и били мужчину прямо в лицо. Обычно, кулаком. Это ломало их тщедушные костяшки и заставляло выбегать из кабинета в поисках лекаря. Волген продолжал молчать. Но улыбался.
Этот дознаватель исключением не стал. Вербальные угрозы быстро закончились, и он схватился за тяжеленный том законов Перфруна, намереваясь ударить им по голове Волгена. В этот самый момент дверь кабинета открылась, и в него зашел мужчина в просторных коричневых одеждах.