Святилище
Шрифт:
Леони метнула взгляд на мсье Бальярда, потом на пожилого офицера, стоявшего рядом с Тороном. В его волосах блестела седина, и у него было резкое смуглое лицо, характерное для уроженцев Миди.
— Вы еще не представили меня, инспектор Торон, вашему коллеге, — заметила она в надежде оттянуть формальный допрос.
— Простите, — спохватился тот. — Это инспектор Бушу из каркассонской жандармерии. Бушу помогал мне разыскать вас.
Леони осмотрела по очереди обоих мужчин.
— Я не понимаю,
Полицейские переглянулись.
— Смею ли я предложить, господа, — заговорил Одрик Бальярд негромко, но с властностью, не допускавшей возражений, — чтобы мы продолжили эту беседу в более спокойном месте.
Леони почувствовала, как Бальярд тронул ее за локоть, и поняла, что решать придется ей.
— В гостиной горит огонь, — сказала она.
Они прошли по шахматному полу холла, и Леони толкнула дверь в гостиную.
Память об Анатоле сохранилась там так явственно, что она вздрогнула. Перед глазами вставал брат, греющийся у камина, задрав полы сюртука, чтобы спине было теплее, с блестящими волосами, или у окна, толкующий с сигаретой в руках с доктором Габиньо после званого ужина. Или склонившийся над зеленым карточным столом, он смотрит, как они с Изольдой играют в «двадцать одно». Он, казалось, остался вплетенным в жизнь комнаты, хотя Леони осознала это только сейчас.
Пришлось мсье Бальярду приглашать офицеров занять кресла и усаживать ее в уголок кушетки, где она и замерла, будто в полусне. Бальярд остался стоять, глядя на нее.
Торон перечислил последовательность событий, происходивших, как они установили, в ночь после убийства ее матери, 20 сентября: как было обнаружено тело, как шаг за шагом следствие привело их в Каркассон, а оттуда — в Ренн-ле-Бен.
До Леони слова доносились словно издалека. Они не проникали в сознание. Пусть даже Торон вел речь о ее матери — смерть Анатоля окружила ее сердце стеной, не пропускавшей никаких чувств. Еще будет время погоревать о Маргарите. И о достойном и добром докторе. Сейчас один только Анатоль и данное брату обещание позаботиться о его жене и ребенке занимали ее ум.
— Итак, — заключил Торон, — консьерж признался, что ему заплатили за перехват корреспонденции. Служанка Дебюсси подтвердила, что она видела человека, болтавшегося по улице Берлин в день… происшествия. — Торон помолчал. — По правде сказать, если бы не письмо, отправленное вашим братом матери, мы бы и сейчас не знали, где вас искать.
— Того человека опознали, Торон? — вмешался Бальярд.
— У нас есть только его описание. Неприглядный тип. Раздраженная красная кожа, совсем или почти лысый, на голове язвы.
Леони вскинулась. Три пары глаз уставились
— Вы знаете такого, мадемуазель Верньер? — спросил Торон.
Вот он приставляет дуло к виску доктора Габиньо и спускает курок. Брызги крови и осколки костей падают на лесную подстилку.
Она глубоко вздохнула:
— Это слуга Виктора Константа.
Торон снова переглянулся с Бушу.
— Графа де Турмалин?
— Прошу прощения?
— Это один и тот же человек: Констант, Турмалин. Он пользуется тем или иным именем в зависимости от обстоятельств или общества, в котором вращается.
— Он дал мне визитную карточку, — невыразительно проговорила Леони. — Виктор Констант.
Рука Одрика Бальярда ободряюще сжала ее плечо.
— Граф де Турмалин входит в число подозреваемых в этом деле, Торон? — спросил он.
Инспектор помялся, однако, решив, по-видимому, что нет смысла скрывать, кивнул.
— И он тоже, как мы установили, отправился из Парижа в Миди через несколько дней после покойного мсье Верньера.
Леони его не слышала. Она вспоминала, как дрогнуло ее сердце, когда Виктор Констант взял ее под руку. Как она берегла его карточку, таясь от Анатоля. Как допускала его в свои дневные грезы и ночные сновидения.
Она привела его к ним. Из-за нее погиб Анатоль.
— Леони, — тихо спросил Бальярд, — Констант — тот самый человек, от которого спасалась мадама Верньер? С которым дрался на дуэли сеньер Анатоль?
— Тот самый, — заставила себя ответить Леони.
Бальярд прошел через комнату к круглому столику с напитками, налил Леони стакан бренди и вернулся.
— Судя по вашим лицам, господа, — сказал он, вкладывая стакан в ледяные пальцы девушки, — полагаю, этот человек вам известен?
— Верно, — подтвердил Торон. — Его имя несколько раз фигурировало в расследованиях, но доказательств всегда оказывалось недостаточно, чтобы предъявить обвинение. По-видимому, он затеял вендетту против мсье Верньера — хитроумную и коварную газетную кампанию. Правда, в последние несколько недель он стал менее осторожным.
— Или более наглым, — вставил Бушу. — Имело место происшествие в доме э-э… развлечений в квартале Барбе Каркассона, после которого девушка осталась жестоко обезображенной.
— Мы полагаем, что его все более безрассудное поведение отчасти вызвано прогрессирующим развитием его… заболевания. Оно уже поразило мозг. — Торон, отвернувшись, одними губами, чтобы не слышала Леони, произнес слово «сифилис».
Бальярд обошел кушетку и сел рядом с Леони.
— Расскажите инспектору все, что знаете, — сказал он, взяв в руки ее ладонь.
Леони поднесла бокал к губам и сделала еще глоток. Алкоголь обжег горло, зато заглушил кислый вкус во рту.