Святочный сон
Шрифт:
– Оставьте это, позвольте полюбоваться...
"Верно, он смеется надо мной", - подумала было Соня, но гребень убрала. Она предложила гостю сесть на стул, сама присела на краешек кресла. Только теперь она почувствовала, как ее сотрясает внутренняя дрожь.
– Мсье Дюваль, вы имеете ко мне разговор?
– выговорила, наконец, бедняжка.
Молодой мужчина огляделся по сторонам и покачал головой:
– Живете без роскоши. Вас здесь не ценят.
– О, нет! Вы ошибаетесь!
– вспыхнув, возразила Соня.
– Почему вы позволяете вашим родственникам так небрежно обращаться с вами? Мсье Мартынов -
– О, как вы ошибаетесь! Володя меня любит и ценит!
– Однако он диктует вам, во что одеваться, и принуждает вас заниматься детьми, в то время как мадам Мартынова...
– Не смейте продолжать!
– перебила его разгневанная Соня.
– Я не позволю вам говорить о моей семье в подобном тоне!
– Это ваша семья?
– озадаченно спросил Дюваль и внимательно посмотрел на раскрасневшуюся Соню.
– Que diable? [3] Вы влюблены в мсье Мартынова? Вы его любовница?
3
Что за черт? (фр.)
Соня решительно поднялась и распахнула дверь:
– Прошу вас оставить меня!
– торжественно произнесла она.
Однако учитель не тронулся с места.
– Один вопрос!
– проговорил он уже иным тоном.
– Вы сейчас вполне искренни? Я могу вам верить?
Соня помедлила и вновь затворила дверь. Она смешалась. Дюваль продолжал внимательно смотреть на нее, но выражение его красивого лица сменилось с холодного на участливое.
– Мсье Дюваль, вы забываетесь!
– предупредила Соня.
– Я вам весьма благодарна за то, что вы не оставили Мишу. Однако если вы продолжите в том же духе, то я вынуждена буду просить вас покинуть наш дом.
– Ваш дом?
– эхом повторил Дюваль.
– Но почему вы называете его вашим домом? Это дом Мартыновых.
– Я тоже Мартынова, - кротко ответила Соня.
– Владимир - мой двоюродный брат. Я давно живу с ними и вполне счастлива. И я не понимаю, почему вас это тревожит!
– А я не могу понять, почему молодая, красивая женщина тратит свою жизнь на чужих людей. Отчего вы не замужем?
Соня вновь покраснела и испуганно посмотрела на Дюваля: не смеется ли он над ней. Назвать ее красивой - это ли не откровенная насмешка? Однако француз был серьезен и не думал шутить. "Он назвал меня красивой!" - бешено затрепетало сердце Сони. Дюваль ждал ответа.
– Я никого не любила...
– ответила она вовсе не то, что должна была. Участливый взгляд Дюваля производил на нее магнетическое действие.
– И вы совершенно искренне привязаны к детям Мартыновых?
– Совершенно!
– обиженно ответила Соня. Как он мог подозревать ее в лицемерии!
– Не сердитесь, - тихо попросил Дюваль.
– Мне не доводилось в жизни встречаться с подобным самоотречением и преданностью. О женщинах, увы, я весьма нелестного мнения. Всему виной мой жизненный опыт. В юности мной играла женщина, в которую я был влюблен. Я дал себе слово впредь не принимать близко к сердцу любовь дам. Все они представлялись мне глупыми кокетками, порочными, низкими, лицемерными...
– Вы никогда не любили?
– сокрушенно прошептала Соня. Признание Дюваля больно ранило ее сердце.
– Увы!
– усмехнулся он.
– Я играл в чувства, но никогда не любил. Я выучился легко смотреть на жизнь, не искать привязанности и верности, поскольку сам не был верен. Женщины - продажны и лицемерны, а значит, надобно пользоваться этим. Вот мое правило.
– Однако, ваши родители, близкие? Неужли вы ни к кому никогда не были привязаны?
– Мои родители давно умерли, с тех пор я один.
– Это ужасно!
– воскликнула тронутая и этим признанием Соня, однако тотчас встрепенулась: - Но что же вас привело сюда? Я не гожусь для ваших игр!
– Я вовсе не желал вас обидеть! Мне следует просить прощения за ту вольность, которую я позволил вчера, находясь в некотором подпитии. Привычка видеть в женщинах существа примитивные меня подвела. Простите, если это возможно.
– Что ж, - поднялась Соня, - я прощаю вас, сударь, и еще раз благодарю за то, что не покинули Мишу. Он привязался к вам.
– Признаться, я тоже...
– Дюваль улыбнулся, и лицу его вернулись простодушие и веселость.
Француз понял, что пора завершать визит.
– Я напугал вас?
– с прежней мягкой улыбкой спросил он и кончиками пальцев потрогал волосы Сони.
Молодая женщина почувствовала, что между ними происходит нечто волнующее. С замиранием сердца она качнула головой, не имея сил произнести хоть слово. Запрокинув голову, она смотрела прямо в ясные, светлые глаза Дюваля и теряла рассудок. Невероятная сила влекла ее к этому мужчине. Соня понимала, что находится в полной его власти. Это было страшно и восхитительно. Дюваль не делал ни малейшего движения навстречу, но Соне казалось, что их лица недопустимо сблизились. Губы ее пересохли, она напряженно видела, как влажны и трепетны его уста, как они близко! Она чувствовала его дыхание; пальцы Дюваля легко ласкали ее волосы, и эта ласка пронзала все тело Сони несказанной истомой и блаженством.
"Женщины существа примитивные", - вдруг прозвучало в голове молодой особы, и она отпрянула от искусителя. Дюваль осторожно взял руку Сони и, нежно поцеловав ее, исчез за дверью.
С мучительным стоном Соня опустилась на свою скромную кровать. Нет, эти глаза не могут лгать! Давеча, читая детям перед сном Евангелие, она прочла с особенным смыслом: "Светильник для тела есть око. И так если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло". Он светел и чист, иначе не может быть! И если есть у него тайна, она не враждебна, не угрожающа. Он не способен причинить зло! Он так красив... Какие у него нежные губы, как они теплы... Забывшись в грезах, Соня перестала понимать, где она и что она. Из сладкого забытья ее вывели странные шумы в коридоре. Это были чьи-то торопливые шаги. Соня вздрогнула и прислушалась. В дверь комнаты Дюваля постучали. Еще раз.
– Позволите войти?
– узнала Соня глубокий голос Биби.
Француз что-то ответил, и дама вошла. Сердце Сони билось неистово. Она затряслась от мысли, которая словно вспыхнула в мозгу: а ведь Владимир тогда за столом делал Соне замечание о наряде на русском языке! Значит, Дюваль понимает по-русски! Он не тот, за кого себя выдает, опять невероятной тяжестью навалилось на Соню давешнее подозрение. Она упала лицом в подушку, силясь не слушать, что происходит за стеной.