Святое русское воинство
Шрифт:
Херсонский порт, расположенный на правом берегу Днепра, вблизи болот, покрытых густыми камышами, между которыми протекают многочисленные рукава этой реки, имел самую нездоровую местность; воздух в нем был смертоносен и беспрестанные болезни истребляли его население. Кроме чумной заразы, свирепствовавшей в 1783 году, в особенности памятен 1790 год, когда прилипчивые гнилые нервные горячки поражали тысячи жертв [61] .
61
Известный филантроп, англичанин Джон Говард, проездом в Константинополь оказался в Херсоне во время этой болезни и принимал самое деятельное участие в оказании помощи страждущим; но, посещая ежедневно больницы, тюрьмы, остроги и пр., он вскоре сам стал жертвой эпидемии и похоронен близ Херсона, где ему поставлен памятник. (Прим. автора)
Это самое заставляло князя Потемкина предпочесть Николаев и перенести туда все кораблестроение; однако оно оставлено было в Херсоне, и Карцов нашел в нем: три корабельных стапеля, на которых строились тогда два 74-пушечных корабля; канатный завод, деревянный, длиной 250 сажен, работавший хороший такелаж; разные портовые магазины и мастерские, и казармы для нижних чинов, впрочем, довольно ветхие. Пушечный литейный завод, с двумя плавильными печами и машиной для сверления, построенный внутри города, стоял давно без действия.
На Кинчасской верфи были три стапеля, на которых строились три больших транспорта и габары, несколько канонерских судов, построенных в 1796 году Киевским наместничеством в деревне Кашаровке, на Припяти, хранились при порте. Служители жили в деревянных казармах и частью в землянках.
В Николаеве было местопребывание Главного командира Черноморского флота и правление. Два корабельных стапеля оставались праздными; в адмиралтействе не производились никакие особенные работы; оно, со всеми магазинами, расположено было против стапелей, построено из местной плиты, и все здания его покрыты дранью. В городе имелось до 75 казенных домов, в которых помещались члены правления, экспедиции и флотские офицеры, нижние чины занимали одноэтажные каменные казармы. В Николаевском мореплавательном училище находилось 160 детей, большей частью офицерских, также из греков и малороссиян; в нем преподавались: математика, навигация, греческий и французский языки, и были «прочие нужные классы, но без дальних успехов». Воспитанники имели мундир, «сообразно кадетам Морского кадетского корпуса». На содержание училища определялось 42 509 руб. в год, из экстраординарной суммы.
Контр-адмирал Пустошкин, приняв начальство над Одесским портом, имел высочайшее повеление докончить постройки портовых строений, состоявших из казарм, госпиталя, магазинов, мастерских, и обнесения гавани малой для покойного и безопасного помещения судов. Все эти работы деятельно тогда продолжались; при порте находилось до 30 канонирских лодок и 10 других боевых судов.
В Керчи имелось небольшое адмиралтейство, при котором состояло всех чинов 168, помещенных в казармах, и пять канонерских судов. В Новопавловске судостроение прекратилось с 1779 года, а в Новохоперске – с 1789-го, и все материалы перевезены были в Таганрог. В обоих местах этих имелись небольшие команды, из 20 человек, для присмотра за разрушившимися казенными строениями, деревянными и ветхими, состоявшими из трех эллингов, магазинов, чертежной, кузницы, угольных сараев, смольни и лазарета.
На верфях у Рогожских хуторов и Гнилой Топи большие суда строились только до 1785 года, а в Таганроге – до 1791-го, потому что мелководья устьев Дона представляли значительные затруднения при проводке на камелях; но в местах этих был главный склад железных вещей, якорей и разных сортов железа, доставляемых для флота с Камского завода, которые отсюда отправлялись в другие черноморские порты по мере надобности.
Кроме того, в магазинах таганрогских хранилось много парусины и полотен; но все адмиралтейские строения, офицерские и служительские казармы и пр. приходили также в упадок, ветшая без починки; всех разного звания флотских чинов при этом порте состояло до 1350. На Екатеринославском литейном заводе, строившемся тогда под распоряжением статского советника Гаскойна на р. Луганке, предполагалось отливать новые орудия для флота и доставлять их через Таганрог.
В продолжение пребывания своего начальником Севастопольского порта Ушаков почти ежегодно выходил в море с эскадрой для практического ее обучения. В 1796 году он делал испытания над двумя новыми 74-пушечными кораблями «Захарий и Елисавета» и «Св. Петр», построенными обер-саарваером Катасановым в Херсоне и имевшими сплошной верхний дек, т. е. «у которых шканцы с баком соединены палубой».
Такое устройство было тогда нововведением в русском кораблестроении, но Ушаков находил его неудобным, потому что во время боя дым из палубы имел не столь просторный выход, гребные суда размещались невыгодно и запасный рангоут, от помещения наверху, стеснял шкафуты, не позволяя людям свободно работать; кроме того, оба корабля эти оказались «надмеру валки». Замечания свои, подкрепленные мнениями многих корабельных капитанов, он представил на усмотрение Адмиралтейств-коллегии, и, вследствие этого, 17 мая 1797 года последовало высочайшее повеление: изготовить в Черном море эскадру из пяти кораблей и двух фрегатов под начальством вице-адмирала Ушакова, которому предписать в течение кампании того года «учинить на самой практике о тех двух кораблях замечания, и в чем найдет их преимущественными или недостаточными, неукоснительно рапортовать».
Ушаков плавал между Севастополем и Одессой с 1 июня по 3 августа, делая разные испытания кораблям под парусами, заставившие его остаться при прежнем своем мнении относительно чрезвычайной валкости «Св. Петра» и «Захария и Елисаветы». Озабоченная этим Адмиралтейств-коллегия предписала Главному командиру адмиралу Мордвинову сделать вторичные опыты в своем присутствии и вместе с тем потребовала от Черноморского правления объяснения, «почему при рассмотрении чертежа, по коему те корабли построены, не предусмотрено было столь важных недостатков, и не только тогда сделано упущение, но и после по тому же чертежу продолжаема была постройка такого же ранга кораблей, а особенно, когда уже по возвращении первых из кампании и дефекты о валкости их представлены были?»
Дело это сильно затрагивало Мордвинова и Черноморское правление, и потому не было недостатка в объяснениях и опровержениях. Два 74-пушечных корабля, строившиеся тогда в Херсоне по тому же чертежу, были «Симеон и Анна» и «Св. Михаил»; и хотя польза постройки со сплошной верхней палубой не могла быть оспариваема, но, быть может, применение этого устройства именно на тех кораблях заслуживало некоторого порицания, и потому замечания, сделанные Ушаковым в этом случае, нельзя еще отнести к предубеждению против нововведения или пристрастию к старине.
В мае следующего (1798) года Мордвинов делал испытания над устойчивостью «Захария и Елисаветы» и «Св. Петра» на Севастопольском рейде, на якоре, в тихую погоду, посредством выдвигания орудий с одной стороны, размещения команды и пр., и нашел их весьма удовлетворительными, в чем согласились с ним все присутствовавшие флагманы и капитаны; но Ушаков возражал, что корабли не были в прежней погрузке своей и что испытания надлежало сделать подобно тем, какие производил он, т. е. под парусами, при свежем брамсельном ветре с гротом и фоком и пр. Мнение его не было, однако, принято, и высочайше повелено дело это прекратить.
Недовольства его с Мордвиновым, начавшиеся гораздо прежде, еще более увеличились по поводу пробы этих двух кораблей; и в каюте корабля «Св. Павел», в присутствии всех командиров судов, Мордвинов сделал ему несколько замечаний в самых резких выражениях, едва ли приличных в таком звании и столь заслуженному лицу. Строгое соблюдение чинопочитания удерживало Ушакова от возражений; но вслед за тем он написал Мордвинову, как много должны через это страдать служба, дисциплина и доверие подчиненных к начальнику, и что он болен и чувствительно огорчен «от жестокостей, беспредельно оскорбительных, вчерашний день при жалобе моей на господина флота капитана Сенявина вами мне, без всякой вины моей, и при всех со стороны моей учтивостях, последовавших».