Святополк II. Своя кровь

Романова Галина Львовна

Володарь был удивлен, когда увидел брата, с помощью отроков вылезающего из возка.

–  Почто ты, брате? Почто?
– ахнул он, бросаясь к нему.
– Мыслимое ли дело…

–  Молчи, Володарь, - остановил его Василько.
– В своей волости я покамест князь. И свои земли буду защищать, пока жив. Он свет мира у меня отнял, но душу… душу я ему не отдам!

Гневная морщина прорезала его высокий лоб. Василько оперся на руку брата и на удивление твердым шагом проследовал вдоль двойного ряда воев.

Два войска медленно сближались и наконец встретились возле

Рожнеяполя. Первыми наехав на этот небольшой неприметный городец и уведомленные сторожами, что Святополк движется как раз сюда, братья Ростиславичи решили никуда более не бегать и ждать его здесь.

Киевскому князю тоже донесли, что впереди его ждут полки Володаря и Василька, и он заторопился. Начинался березень месяц, еще немного - и войну придется остановить до осени, потому что начнется распутица, а там весна и полевые работы, от которых негоже отрывать поселян.

Два войска медленно сближались и встали друг против друга на поле между рекой и самим Рожнеяполем. Ростиславичи оставили обоз в предместье городца, Святополк бросил сани и возы у реки. Пешцев и свою киевскую дружину он поставил на чело, правую руку отдал сыновьям и сыновцам - там были полки из Турова, Пинска и Погорины. Святошу Давыдича с черниговцами он поставил слева, у реки.

Ростиславичи наступали на него одним большим полком, где пешцы прикрывали конников - то были полки Володаря. Дружину Василька разделили на два крыла и поставили по бокам. Полные решимости наконец-то отомстить за раны своего князя, теребовльцы рвались в бой, и войско братьев выгнулось полумесяцем рогами вперед.

Святополк, его молодые союзники и бояре с воеводами были в первых рядах. Киевляне наступали ровным строем. В тот день потеплело, ярко и сладко пахло весной, облака разошлись и открыли слепящее глаза солнце. Стяги обвисли в безветрии, трубы и сопели играли нестройные песни.

–  Святопо-олк!
– донеслось спереди, от рядов перемышленцев. Киевский князь не поверил своим ушам и привстал на стременах, заслоняя ладонью глаза, вглядываясь в противный строй. Там слабо колыхались стяги Перемышля и Теребовля. Под одним из них вырисовывался осанистый Володарь, а рядом…

–  Святополк!
– Голос чуть не сорвался на визг, и серый в яблоках жеребец вырвался вперед, мешаясь с нестройными рядами лучников-застрельщиков. Двое отроков тут же кинулись следом.

Поначалу Володарь хотел оставить незрячего брата в обозе или даже отправить в Рожнеяполь, чтобы тот на стене ждал исхода боя. Но Василько уперся, и его неожиданно поддержала дружина - князь должен быть среди своих воинов и разделить с ними чашу победы или поражения. Володарь сумел убедить брата лишь в том, что когда начнется сеча, верные Улан и Кольча уведут теребовльского князя подальше, к засадному полку, который оставили в стороне нарочно для этого.

Василько послушно ехал на своем сером жеребце в первых рядах, глядя перед собой незрячими глазницами. Оружия у него не было - разве что большой серебряный крест, усыпанный мелкими каменьями, - этот крест передал ему еще поп Василий, когда Василько был узником у Давида Игоревича, и молодой

князь пронес реликвию с собой. Сейчас он тискал в потной ладони его холодные бока, словно черпал силу и уверенность.

Когда, судя по словам отроков и долетавшим до слуха скрипу снега под ногами пеших и конных, до полков Святополка осталось всего ничего и пристала пора одной из сторон начать бой, спокойствие оставило Василька. Встав на стременах, он громко позвал Святополка. А потом, пришпорив коня, неожиданно для охранявших его отроков вырвался вперед, поднимая над головой крест.

–  Святополк!
– кричал он.
– Князь киевский! Это я, Василько Теребовльский! Узнаешь меня?.. Это я, Василько!

Обе стороны застопорили шаг. Свои смешались, чтобы не смять князя, а чужие взирали на слепца с суеверным удивлением. Некоторые бояре начали креститься.

Не видя, где свои, где чужие, Василько завертелся на месте, горяча коня. Отроки подъехали с двух сторон, схватили серого жеребца под уздцы, повернули было назад. Сообразив наконец, что к чему, Василько снова вырвался из их рук и повернулся навстречу киевлянам. Над головой он, как меч, вздернул серебряный крест.

–  Святополк!
– закричал он.
– Зри, Святополк! Зри! Видишь крест сей? В Любече ты целовал его, клялся в верности и братней любви! Узнаешь этот крест? Ты предал его, и Господь покарает тебя! Ты дважды преступил роту! Сперва ты отнял у меня глаза, а теперь новым клятвопреступлением хочешь отнять душу? Так пусть будет между нами этот крест - он…

Василько покачнулся, запрокидывая голову. Голос его захлебнулся, срываясь на злые рыдания, и отроки поспешили увлечь его в сторону.

–  Пустите меня, - с надрывом выкрикивал он, пробуя отмахиваться крестом, ибо по привычке держал его, как меч.
– Я должен быть там! Я должен узреть, как Господь покарает предателя…

–  За князя!
– грянуло рядом знакомым басом Кульмея.

–  За князя и честный крест!
– подхватил Володарь и первым ринулся вперед, на ходу метая копье. На той стороне зашевелились, послышались крики, и дружины двинулись навстречу.

В этом походе Иванок был подле Мстислава. Юноши стали настоящими друзьями, и молодой витязь по праву занял место возле князя. Справа княжича защищал старый дядька. Он перекрестился, когда увидел Василька Теребовльского:

–  Господи, не остави нас!

–  Господь поддержит правого, - возразил Мстислав и искоса посмотрел на Иванка: - Постоим за князя, Иванок?

–  Постоим, княже, - ответил тот.

–  Тогда с Богом!
– Мстислав потянул из ножен меч.

Они вместе, стремя к стремени, помчались вперед и разом врубились в ряды теребовльцев. Те спешили изо всех сил и налетели на полк правой руки сломя голову. С первых же мгновений сеча пошла злая. Против княжичей оказались матерые, поседелые в боях воины, и лишь молодой пыл и задор помогали держаться Святополчичам и Ярополчичам. Впервые оказавшись в настоящей битве, они сражались с такой отвагой, что на правом крыле бой остановился. Два полка слились в один, и никто не уступал ни на шаг.