Святоша

Заварелли А.

Но он этого не делает.

Как и сказала Мак, его друзья делают это за него. Я наблюдаю за ними - чисто из любопытства - чтобы увидеть, кто сегодня утешит Рори.

Она блондинка... серьезно, что за блондинки... и в ней нет ни одной примечательной вещи, на которую я могла бы обратить внимание.

Обручи в ушах такие большие, что она улетит, если их подхватит ветер.

А джинсовая мини-юбка? Это что, восьмидесятые?

Я преследую девушку по коридору, а Конор слишком занят флиртом с другой блондинкой, чтобы

заметить это.

Когда она потянулась к ручке двери в комнату Рори, я стукнула ее по плечу.

— Что?

Она щелкает жвачкой и оборачивается.

— Погуляй, подружка, — говорю я ей.

Она ухмыляется и скрещивает руки. Мы что все еще в средней школе, а эта девчонка кривит губы от отвращения, как будто это у меня нет вкуса.

— Пошла ты на хрен. — Она снова щелкает жвачкой. — Малышка.

Вздох.

Они все так чертовски усложняют. Люди должны знать, когда видят, что я иду, что им стоит убраться с моего пути.

Я хватаю девушку за воротник и прижимаю к стене.

— Убери от меня свои руки, — говорит она.

Я уже готова позволить девушке убежать, пока она снова не открывает свои розовые губы.

— Они послали меня сюда. Я должна была позаботиться о нем.

Она хочет безумия, и она его получит.

— Ты не справилась бы с ним. Он любит грубость.

— Думаю, я прекрасно справилась с ним, когда была здесь в прошлый раз.

— О, мне жаль, — говорю я ласково. — Я сказала «он»? Я имела в виду себя. Ты не справилась со мной, милая.

Я вытаскиваю нож из ножен и прижимаю плоский край к ее горлу.

И наконец-то... наконец-то... у девушки появляется в глазах проблеск понимания.

— Ладно, ладно... Господи, ты чертовая психичка. Отпусти меня. Можешь забрать его себе.

Я отпускаю ее, и девушка отходит от меня, следя за мной через плечо, пока ретируется. Преследовать ее неинтересно, но мне все равно нужно что-то сказать.

Ей и всем остальным женщинам, которые думают, что получат кусочек Рори.

Он - моя игрушка, а я не имею привычки делиться.

— Еще раз подойдешь к нему, и я вырежу твое сердце.

Она смотрит на меня безумными глазами и чуть не спотыкается о собственные каблуки. Но теперь она ушла, и я счастлива.

Чертовы дилетантки.

Рори сидит в кресле, накинув полотенце на голову, наклонившись вперед и положив локти на бедра.

Если бы в моем теле была хоть одна поэтическая жилка, я могла бы сказать, что это его лучший образ.

Но я не склонна поэтизировать, и мне все равно, а вот моя потребность в нем первична.

Я двигаюсь позади Рори, а он неподвижен и тих, он знает, что здесь кто-то есть, но не спрашивает кто. Мышцы его спины и плеч расслабляются под моими пальцами.

Он потный, твердый и весь как настоящий самец.

По правде говоря, Рори не вызывает у меня отвращения.

Ни капельки.

Я наклоняюсь, чтобы прошептать ему на ухо.

— Что я могу сделать для вас, мистер Святоша?

—Для начала вы можете обойтись без игр, Скарлетт.

— Как ты узнал, что это я? — надулась я.

— Для начала, эта дверь не звуконепроницаема.

По моим щекам разливается жар, а пальцами впиваюсь в спину Рори. Он не должен был ничего из этого слышать.

— А что еще? — спрашиваю я.

— Ты единственная женщина в мире, которая так пахнет.

Это не похоже на комплимент, и голос у Рори странный.

Рори пытается выбить меня из колеи, чтобы я позволила себя трахнуть.

Мои пальцы тянутся к его талии и спускаются к шортам. Но Рори хватает мое запястье и отдергивает его.

— Я больше не знаю, хочу ли я этого, — говорит он.

И это не та игра, в которую я хотела бы играть. Мой голос становится пустым, когда я пытаюсь шутить с ним.

— Уже списываешь меня со счетов? Думала, ты хотя бы доиграешь до последнего раунда.

— Для меня это не игра, Скарлетт, — говорит он. — Но для тебя игра. И дело в том, что...

Рори делает паузу на мгновение, и сгорбливается, когда отводит полотенце от лица, позволяя мне увидеть его.

— Я действительно в состоянии позаботиться о тебе, — говорит он. — И я хочу этого. Но не в том случае, если ты не можешь ответить мне взаимностью.

Я готова солгать ему.

Но когда я открываю рот, слова выходят не так, как обычно.

Что-то дергает меня за эту ниточку внутри меня. Тянет меня прочь от Рори, туда, где я снова могу быть собой. Где ничего не меняется и все остается прежним.

Но я не собираюсь отпускать его, не оставив следов когтей.

Это мое оправдание для того, чтобы забраться к нему на колени и поцеловать его.

Я не приникаю сразу к губам. Я хватаю Рори за лицо и осыпаю его мелкими поцелуями по всей челюсти и горлу, я чувствую вкус его пота своим языком, и он стонет. Когда я прижимаюсь губами к его губам, Рори все еще пытается удержать меня.

Но я нежна с Рори, как ему нравится, а потом становлюсь непреклонной. Его губы открываются для меня, они холодные и никогда не были такими вкусными.

Он сдается, как я и предполагала.

Это победа, и я хочу отпраздновать ее, но сейчас это кажется неправильным. То, как он целует меня и одновременно обижается на меня.

Я в замешательстве. И эта чертова линия ползет вверх и вниз, и везде, где только можно, и мой моральный компас внезапно повернул на север, очевидно.

— Она не имела права называть тебя своим, — говорю я ему, присасываясь к его горлу и дергая его за волосы. — Да кем она себя возомнила?