Святой едет на Запад
Шрифт:
– Так, так, так! – сказал вполголоса Саймон. – Вот и наша недремлющая ищейка. Как вы узнали, что я здесь?
– Я так и думал, что вы будете у кого-нибудь. – Слова лейтенанта прозвучали довольно загадочно. – Я побывал в двух-трех местах и вот нашел вас. Вы предпочитаете побеседовать здесь или на улице?
– Давайте уйдем отсюда.
Они вышли из дома в темноту улицы и медленно направились по лужайке в сторону боковой дорожки, где стояла полицейская машина Кондора. Уличный фонарь освещал машину, словно белая бледная луна среди пальм. Саймон увидел, что водитель машины высунул из окна голову и наблюдает за ними.
– Вы
– Очень легко.
– Она помогала вам сочинять еще одно алиби на то время, когда был застрелен Флейн?
Саймон замедлил шаги, держа руки в карманах, и сказал вполне дружелюбно:
– Если вы говорите серьезно, то я предпочел бы услышать от вас официальное обвинение, и дальше мы будем беседовать в присутствии прокурора округа и моего адвоката. В противном случае вам лучше быть более осторожным в своих высказываниях. Я не могу позволить вам до бесконечности обращаться со мной подобным образом. Итак, мне в самом деле необходимо алиби или нет?
– Боюсь, что нет, – мрачно признался Кондор. Он вздохнул. – На этот раз вы, кажется, ни при чем. Вы что-нибудь об этом знаете?
– Только то, что я слышал по радио.
– Флейн примчался домой, очевидно, совершенно пьяный, и пошел прямо в спальню. Экономка попыталась его о чем-то спросить, но он не обратил на нее никакого внимания. Он, должно быть, вытащил пистолет из ящика и застрелился тут же, прямо на месте. Экономка сразу же вбежала в комнату, а он лежит на полу с пистолетом в руке.
– Для меня это большое облегчение, – сказал Святой. – Итак, зачем же я вам понадобился?
– Я подумал, что, может быть, у вас есть какие-нибудь соображения относительно того, что случилось.
Когда они остановились на тротуаре, водитель открыл дверцу и вышел из машины. Он медленно и неуклюже двинулся в их сторону, напряженно приглядываясь к ним в темноте.
– Если все произошло именно так, как вы рассказали, то это, должно быть, было настоящее самоубийство. Я хочу сказать вам, что это действительно было самоубийство. А значит, нет смысла воображать, что это наш убийца вновь нанес удар, чтобы окончательно замести следы.
– Если только он не гений, – сказал Кондор.
Теперь водитель стоял совсем рядом с ними. Он продолжал во все глаза смотреть на Святого. Внезапно рука его потянулась к кобуре.
– Это Темплер? – вмешался он, и голос его звучал хрипло.
– Да, – ответил Кондор, взглянув на него.
Рот водителя подергивался от волнения.
– Я видел его прошлой ночью! Я обходил дом, проверяя, не прячется ли кто-нибудь на заднем дворе, и осветил его фонариком. Я решил, что он вышел из соседнего дома, где была вечеринка. Он, должно быть, как раз находился в доме Афферлитца, когда мы туда приехали!
Глава 10
– Итак, посмотрим, насколько убедительно вы сможете объяснить мне все это, – бесстрастно проговорил Кондор.
Он сидел в машине рядом со Святым, грыз новую зубочистку, а его рука с пистолетом покоилась на коленях, в то время как Святой разворачивал свой большой "бьюик", чтобы ехать в сторону бульвара Беверли. Один раз Кондор оглянулся через плечо на огни следовавшей за ними полицейской машины.
– Даннигэн едет прямо за нами, – сказал он, – так что, я думаю, вам не придет в голову сделать глупость и попытаться удрать.
– Лично
Кондор пробежал глазами записку при тусклом свете, исходившем от приборов на щитке.
– Стало быть, вы утверждаете, что эта записка и послужила причиной вашего пребывания в доме.
– Да, именно поэтому я и поехал туда.
– Когда вы ее написали?
– Я предвидел, что вы так скажете. Поэтому и постарался сбежать оттуда как можно быстрее. Я вошел в дом и обнаружил Афферлитца за письменным столом, а его мозги – разбрызганными по всей комнате. И тут появились полицейские. Я понял, что меня кто-то захотел подставить, и постарался побыстрее убраться оттуда.
– И вы даже ничего не сказали мне сегодня утром, когда мы с вами беседовали.
– Конечно же нет. Ведь ничего не изменилось бы. Вы все равно решили бы, что я стараюсь как-то вывернуться. Но сейчас вы сами сможете все проверить. Я уже проверил. По словам ночного портье в гостинице "Шато-Мармонт", записку доставил человек среднего роста с густой рыжей бородой в наглухо застегнутом твидовом пальто. Внешность его, разумеется, была изменена. И конечно, все это звучит очень неубедительно. Этим человеком точно так же мог быть и я, если бы ходил, чуть-чуть согнув ноги в коленях, чтобы казаться пониже ростом. Я знал, что вы так и подумаете, поэтому с моей стороны было бы величайшей глупостью рассказать вам все это.
Кондор продолжал довольно громко грызть свою зубочистку.
– Люблю, когда мне объясняют, что и когда я мог бы подумать, – сказал он. – Итак, вы решили держать все в секрете. В то время вы уже знали, кто убийца?
– Нет, – честно признался Святой. – Поэтому мне так необходимо было тогда скрыться из дома Афферлитца, чтобы получить возможность все обдумать и провести собственное расследование. Я просто обязан был найти убийцу. Мне нужно было отыскать его прежде, чем он сумеет снова втянуть меня в какую-нибудь историю, из которой я уже не смог бы так просто выбраться. Я понимал, что это должен быть кто-то, кто очень сильно ненавидит меня. Этот человек, во-первых, должен быть крутым парнем, чтобы суметь убить Афферлитца, а во-вторых, озлобленным, чтобы постараться затем свалить всю вину на меня. То есть мне нужно было отыскать человека, которого отличало бы и то, и другое.
– И вы нашли этого человека совершенно самостоятельна.
– Да, – ответил Святой. – Это был Орландо Флейн.
Они остановились на красный свет светофора. Саймон перевел двигатель на малые обороты, снял ногу с педали сцепления. Он, не отрываясь, смотрел вперед, но все время чувствовал, что Кондор наблюдает за ним.
– Это вы так говорите, – произнес Кондор. – И это ваша версия.
– Догадаться было не так уж трудно. Я отобрал у Флейна роль в фильме. Он катился по наклонной плоскости, и эта роль могла бы его спасти, но я отобрал ее, хотя и не нарочно. Идея принадлежала Афферлитцу. В то время я не был лично знаком с Флейном, для меня он был лишь именем на рекламных щитах. Но он этого не понял. Во всяком случае, он уже плохо соображал из-за постоянного пьянства. Он был страшно пьян и в тот вечер в "Чиро", когда мы его встретили. Это вы тоже можете проверить. Я думаю, он страшно взбесился и уже толком не понимал, что творит.